Узы тьмы
Шрифт:
— Упав с ночного горшка в борделе.
Она вскинула брови:
— Не знала.
— Такое не для невинных ушей.
Ианта фыркнула.
Дверь распахнулась, и на пороге появился бледный как мертвец дворецкий:
— Сюда, милорд, мэм. Леди Эберхард вас ожидает.
Странно. В ответ на выразительный взгляд Ианты, Люсьен махнул рукой:
— Дамы вперед.
Дверь за ними захлопнулась, заставив обоих подскочить. Со стены скалилась львиная голова, рядом с которой красовалось чучело тигра. Весь коридор был уставлен охотничьими трофеями, и у Люсьена возникло жуткое чувство, что их стеклянные глаза наблюдают за ним.
Он бывал и в более ужасных местах, к примеру, в Бедламе, но что-то в здешней натянутой тишине вызывало ощущение слежки.
Из гостиной доносились голоса, но когда дворецкий элегантно распахнул перед гостями дверь, внутри никого не оказалось.
— Подождите здесь, миледи вскоре подойдет, — прошептал он.
Десяток свечей стоял у зеркала на столике. От фитилей все еще поднимался дымок, будто их задули всего секундой ранее. Рядом находился фарфоровый чайный сервиз, и в чашке, точно облака на легком ветру, двигались дымчатые тени. Всмотревшись в них, Люсьен заметил что-то… Леди Эберхард славилась как искусная предсказательница, но он никогда не видел ничего подобного. Наклонившись, Люк различил небольшие изображения. Черный дым, казалось, манил и затягивал его, пока полностью не погрузил в видение.
Женщина лежала на красных шелковых простынях. Ее волосы цвета вороного крыла рассыпались по подушке. Незнакомка прижала к груди гадюку и рассмеялась.
— Три сына. Три брата. Три жертвы. — Она улыбнулась зловеще и победоносно. — У меня уже есть одна реликвия и еще одна на подходе. Третья пропала. Где же она?
Раскосые зеленые глаза стали отсутствующими, будто она уставилась в пустоту. Затем незнакомка выдохнула:
— Вот, вот где она — прямо за тобой.
Люсьен оглянулся через плечо, и женщина исчезла. Остался лишь смех и обещание:
— Я иду за ней.
Видение поменялось, теперь показывая мужчину в переулке, опирающегося на трость с ручкой из слоновой кости. Верховный. Моложе, чем сейчас, и невероятно прекрасный, вот только глаза мертвые, словно ртуть. На мгновение эти серебристые зрачки будто посмотрели на Люсьена из глубин чашки. Цепи, сотканные из теней, сковывали его запястья, но Верховный их не замечал. Затем что-то разорвало красивое лицо, и изнутри показался демон, отбросив плотскую оболочку как одежду. Люк знал эту тварь.
— Здравссстсссвуй, повелитель, — прошипел монстр, и Люсьен вскрикнул, внезапно потеряв способность двигаться.
Он не мог сбежать. Холод пронзил тело, Люк оцепенел, а этот ужасный шепот выжигал каждое слово огненными буквами в разуме.
— Люсьен? — вскрикнул кто-то и потянул его за руку.
— Месссть — блюдо, которое лучшшше подавать холодным…
Затем в груди Люка зародилось пламя, сжигая изнутри, превращая в ничто. Он закричал…
Рука, появившаяся между ним и чашкой, разорвала видение.
Люсьен отшатнулся, и Ианта повела его к ближайшей кушетке. Он упал, тяжело дыша, хлопая по одежде, которая все еще дымилась. Проклятый ад. Демон все еще там. Странно, разве его не изгнали? При одной мысли об этом голову пронзила острая боль, и Люсьен прижал руку ко лбу. Он чувствовал в себе что-то, пытающееся разорвать его изнутри, как демон Верховного в видении.
— Mercurah abadi di absolom, — прошептала Ианта голосом, пронизанным силой, с каждым словом повышая громкость и пальцем выводя вокруг него блестящие символы.
Они ярко засияли, а потом вошли в его плоть, будто ментоловые сигареты, одновременно горячие и холодные.
— Mercurah abadi hessalah di abscrolutious.
— Тебе здесь не место, темная тварь! — вдруг вмешался другой голос. — Прочь. Прочь. Убирайся отсюда, выродок!
Кто-то задул свечу. Боль и давление в голове Люсьена внезапно пропали, оставив его дрожащим и в поту.
Мир начал понемногу возвращаться к прежнему виду. Люк ощутил у себя на коленях кого-то пахнущего сиренью. Ианта обняла его, прижав лицом к своему плечу, и погладила по волосам:
— Тс-с, все в порядке. Здесь он тебя не достанет. Ты в безопасности. Он ушел.
Люк содрогнулся, цепляясь за нее и стараясь вернуть себе рассудок.
— Мальчик, зря ты смотрел живые сны другого человека, — на удивление приветливо сказала стоящая рядом пожилая женщина. — Что ты увидел?
Ианта отстранилась, но он не мог перестать дрожать. Неужели это та воронка, о которой упоминал Кросс?
— Проклятый ад! — Люк пригладил мокрые волосы, но мало чем помог своей прическе.
— Ретберн. — Ианта взяла его за руку, и колечки из гематита и изумрудов засияли. — Оно тут тебя не достанет.
— Что это было? — прохрипел он.
— Ночные тени, — ответила хозяйка, выливая дымчатую субстанцию в чайник. У нее был мужеподобный хриплый голос человека, привыкшего повелевать. — В них не проникнуть, если только не обладаешь даром предсказания, а у тебя, мой мальчик… великий дар.
Взяв Люка за подбородок, леди Эберхард всмотрелась в его глаза своими, черными как угли.
— Ах, теперь колеса завертелись. Неудивительно, что Дрейк послал вас ко мне, — проворчала она.
Ее лицо, словно вне возраста и времени, приковывало взгляд: широкие скулы намекали на былую экзотическую красоту, а прямой патрицианский нос напоминал об эпохе Древнего Рима. Не классическая прелестница, но Люсьен не сомневался, что мужчины при виде нее застывали, не в силах оторвать глаз. Зная, что эта могущественная, полная достоинства женщина способна завладеть их волей.
— Рассказывай, что видел, — приказала она и, зашуршав черным кринолином, устроилась в кресле напротив и погрузила в длинный ворс ковра шокирующе босые ступни.
Большие с приподнятыми внешними уголками глаза таинственно блестели. Если бы не серебристые волосы, Люк не смог бы угадать ее возраст.
Он прижал ладонь ко лбу. Голова снова заболела, но он попытался разобраться в множестве образов и облечь ощущения в слова.
Когда он закончил, леди Эберхард просто уставилась на него, жуя фигу, взятую с тарелки на столе.