Узют-каны
Шрифт:
Здесь они на пляже – у него тогда был, кажется, «Кенон»… Здесь, на полароидном, она на работе: волосы стали немного короче, пышно уложены, белый халат младшего научного сотрудника, огромные очки. Кэт только что подняла голову от распечаток статистического анализа, и её виноватая улыбка говорит: «Извини, я очень занята…»
Ольга и Людка. Сморщенные крохотные личики, любопытные глазёнки, выглядывающие из-под чепчиков. А вот уже сосредоточенно собирают пирамидку среди разбросанных игрушек. Обе вцепились в огромное красное кольцо, никто не хочет уступать. Кэт, подсев, уговаривает. Ольга раскрыла ротик, словно что-то возражая, Люда механически подбирает с пола пустышку, а другой рукой всё равно тянет за кольцо.
Катрин! Светлый плащ, что он купил с последней зарплаты, озорная усмешка в близоруких, подведённых тушью глазах, волосы – как он ругал её за эту стрижку! – в коротком каре. Вышагивает по аллее, впадающей в осеннее уныние. Правая рука лукаво прижимает к щеке бордовый кленовый лист. Позади – вечно ссорящиеся дочурки с белоснежными бантами на светловолосых головках, в школьных фартучках, ранцы за спиной, наперегонки стремятся наябедничать друг на друга. Балагур несколько раз вглядывался в их родные конопатые мордашки и никак не мог определить – кто же Оля, кто Люда. У Люды родинка на левом виске, у Оли – на мочке уха. Но двухмерное изображение скрадывало «знаки различия». А листья падают, и Кэт – словно берёзка с кленовым листом, девчушки – подберёзовики. Лента аллеи убегает к горизонту вдоль рощи берёз, берёз, берёз и там, на горизонте, нечёткий контур проезжающего автомобиля. Балагур перевернул страницу и печально вздохнул – это был последний снимок…
4
Иван Бортовский захлопнул дверь за майором Костенко и поморщился – руку саднило. Он чертовски сильно ободрал её. Упрямая кобыла не хотела лезть в воду, а когда до берега оставалось совсем немного, внезапно захрипела, а потом её круп со скоростью горного течения разбило о камни. Иван выжил благодаря затонувшему на мели плашкоуту, туго опоясанному проржавевшими тросами. Размокший рукав пиджака зацепился за разъеденную ржавчиной проволоку, и чуть было не утопил своего хозяина. Иван рванулся из-под воды, пытаясь поймать глоток воздуха и, оставив клочки ткани и мяса на ржавчине, ползком выбрался на берег.
Да, чёрт возьми, он чуть было не утонул! Чуть было не попал в пасть к хищникам! Чуть было не сгорел! И теперь, словно этого мало, сраная рука ноет так, будто у неё вырвали все зубы – если, конечно, бывают руки с зубами. Иван свалился на стандартно-гостиничную кровать, и доски слабо потрескивали под тяжестью мощного тела, пока он ворочался, пытаясь принять удобное положение. Мерзкая рука! Ему жутко захотелось разбинтовать её и посмотреть на зубы… тьфу! пальцы. Зубастая рука – что за чушь?! Но воображение уже рисовало зудящую руку, где вместо пальцев, разрывая бинт, лезут фарфорово-белые когтищи, напоминающие лезвия Крюгера из «Кошмаров…».
Позвать что ли ту слезливую сестричку и попросить вкатить ему чего-либо мощного? Иван представил, как вздрогнут её ресницы: «Нельзя, – естественно, откажет она, – без предписания врача – не имею права». Иван судорожно попытался улыбнуться и плюнул в стекло, за которым чернел кедрач. Плевок, описав незамысловатую траекторию, опустился на подоконник, так и не достигнув цели.
Где-то раскрылось окно. Бортовский нехотя поднялся, закурил и выглянул в форточку. Одинокий фонарь со стороны столовой показал ловко сложенную фигуру: она спустилась по лестнице, матюгнулась и не скрываясь удалилась, шурши гравием, в сторону фонаря. Перед тем как завернуть за угол и исчезнуть, фигура оказалась Спортсменом. «За шнапсом попёрся, засранец», – тоскливо прикинул Иван и облокотился о подоконник, думая, что следует подождать этого умника и пригласить к себе, авось от водки полегчает… Бинт слегка увлажнился, и Иван выругался, сообразив, что вляпался в собственный плевок. Почему-то это происшествие совсем вывело из себя и, вышвырнув в форточку сигарету, он вышел из отведенной ему комнаты, осторожно прикрыв дверь здоровой рукой.
Ступая по мягкому ковру, доплёлся до конца коридора, где располагался кабинет главного врача. Дверь, конечно же, была закрытой, но для Ивана это проблемы не составило, он открыл замок миниатюрной пилочкой для ногтей, которую несколько часов назад выпросил у медсестры… ТЫ ХОТЕЛ ЭТО СДЕЛАТЬ С САМОГО НАЧАЛА, ТАК ВЕДЬ?
Дверь слегка скрипнула, и Бортовский замер на пороге, ошеломлённый признанием самому себе. Да! Я ХОТЕЛ ЭТО СДЕЛАТЬ! И СДЕЛАЮ, ДОННЕРВЕТТЕР!
– ЭТО ЖЕ СМЕШНО, – возразил внутренний голос, – ТЫ ВЕДЁШЬ СЕБЯ, КАК ТОТ ЗАСРАНЕЦ, ЧТО ПОБЕЖАЛ ЗА ВОДКОЙ!
– Jede Ihre Nachteile, – вслух по-немецки прошептал Иван, прогоняя навязчивый голос и объясняя ему, что у каждого человека свои недостатки. Это помогло.
С сейфом пришлось повозиться, тем паче управляться приходилось одной рукой. Наконец, железная дверца распахнулась, обнажая чрево металлического ящика. Взломщик чиркнул зажигалкой и сразу увидел то, что искал. ЭТО было единственным стоящим предметом в сейфе, если не брать в расчёт никому не нужные бланки и круглую печать главврача, которую Иван предусмотрительно, (чтобы не упала, когда будет забирать) положил на письменный стол. А ЭТО перекочевало в карман пижамы. Сейф был закрыт, оставалось только выйти из тёмного кабинета, защёлкнуть замок и незаметно пробраться в свою комнату.
Вспыхнул свет, и в первые секунды после темноты он оказался настолько ярким, что Иван со стоном закрыл глаза… ЕГО ОБНАРУЖИЛИ! ЗАСТУКАЛИ, КАК МАЛЬЧИШКУ ТАЙКОМ ЖРАВШЕГО МАЛИНОВАОЕ ВАРЕНЬЕ ПОД ОДЕЯЛОМ! Рука непроизвольно дёрнулась подмышку и почему-то натолкнулась на туго спеленатый бинт вместо привычной кобуры.
– Вы? – зазвенел неуверенный голосок. – Что вы здесь делаете?
Иван осторожно приподнял веки, глаза постепенно привыкали к освещению, и узнал миловидную медсестру, приставленную к нему… Для чего? УЛУЧШЕННОГО ПРОТЕКАНИЯ БОЛЕЗНИ? ХА-ХА! Он, не узнав своего голоса, прохрипел:
– А вам что здесь понадобилось?
– Я вас искала. Я обязана удостовериться, что вам не стало хуже, – она как будто оправдывалась. – В комнате никого не было. Увидела приоткрытый кабинет и вроде бы какой-то тусклый свет.
ЧЁРТОВА ЗАЖИГАЛКА! ОБЯЗАНА УДОСТ… ЧТО? ПРОСЛЕДИТЬ!
– Вам плохо? – казалось, медсестра расстроилась.
– Да. Мне плохо. Я искал таблетки.
– Но есть же кнопка экстренного вызова, и… дверь была закрыта?
К ЛЕШЕМУ КНОПКУ! ЗАСУНЬ ЕЕ! Я НЕ ХОЧУ НИКАКИХ КНОПОК! МНЕ БЫЛО ПЛОХО! Я ИСКАЛ… ТАБЛЕТКИ! ПОВЕРЬ ЭТОМУ… ТВАРЬ!
– Дверь? Кажется, открытой… была…
– Что вы здесь делаете?! – голос пробивался в сознание через яркий свет, и в нём послышалась… угроза?
– Дверь была открыта, – чётко ответил Иван и шагнул в бездну её испуганных глаз, обрамлённых длинными влажными ресницами, – открыта… открыта…
Через полминуты свет погас, и кабинет погрузился во мрак, посланный ночными, беспокойными кедрами…
5