В 2
Шрифт:
– Все просто. Морос прилетит на порте, потом возьмет зева и уже, опираясь на информацию Гроссмейстера, помчится ко мне.
– Разве он не может переместиться вратами?
– Может. Но не будет. И дело не в том, что Вратари сильно против. Им все равно. А вот Стражи, обитающие в общинах, явно захотят пообщаться с Моросом. Не знаю, правда, чье кун-фу будет сильнее. Но Всадник решит не рисковать. Кстати, в первый раз, когда мы его увидели, он был на порте. Поэтому и сейчас поступит так же. Я не мог сказать точно, каким маршрутом он сюда прибудет, ставлю на проспект Ленина,
– А что важно?
– Что он придет сюда. В место далекое от всех путей, по которым ходят Игроки. Потому и ловушка не сработает раньше времени. Во-вторых, у нас идеальный путь отступления. По Бурнаковскому проезду к Сормовскому шоссе. Ну а там уже дело техники.
– Ты так и не сказал, как собираешься убить Мороса. Разозлить льва, конечно, хорошо, если у тебя в руках есть ружье. У нас оно есть?
– Не ружье, а граната, – улыбнулся я.
Однако до дальнейших расспросов не дошло. Рис лишь выпучила глаза и указала в окно. А я, оборачиваясь, с запоздалым сожалением подумал, что не выпил даже половины бокала пива. Черт, даже посидеть и покайфовать не дал.
Сон был почти вещий. Морос восседал на запыхавшемся зеве. Позади него, связанный и явно бесчувственный, висел Видящий. У меня в голове родились глупые мысли, которые сейчас были не к месту – как пленника видят обыватели и видят ли?
Всадник выглядел внушительно, словно какой-нибудь Трандуил из книги великого Толкина. Холодные правильные черты лица, которое, впрочем, не выражало никаких эмоций. Внимательные, колючие глаза, несущие страх любому, кто посмотрит в них. Движения поджарого тела настолько собраны, будто передо мной находилась сжатая пружина, что сейчас выпрямится.
Он неторопливо спешился, подошел сначала к безжизненно перекинутому через зева Гроссмейстеру, потом к самой «лошадке». Не сказал ни слова, лишь посмотрел ей в глаза, но та тряхнула головой, точно кивая.
– Укротитель, – завороженно протянула Рис.
Я бы, наверное, даже спросил, что это такое. Если бы язык меня слушался. В данный момент он прилип к гортани и категорически не признавал хозяина. А все потому, что беловолосый Морос смотрел на меня, глаза в глаза, и как-то уж очень нехорошо улыбался.
– Щас зайдет, – потянула за руку вниз Рис.
– Значит, пора, – вытащил я тысячу.
Официант теперь совсем не сводил с нас глаз. Но я помахал купюрой и положил ее на стол, придавив кружкой пива. Поднялся, хотя все мое существо желало больше всего пригнуться в три погибели и шустрым гусиным шагом броситься к черному входу. Да и Рис, судя по всему, хотела максимально быстро и безопасно попрощаться с Моросом. Но не судьба.
Я применил на себя два Покрова, понимая, что они не смогут защитить от убойных заклинаний. Глубоко выдохнул и приблизился к выходу. Всадник был снаружи, уже шагах в трех от порога. Нас теперь разделяла всего лишь одна дверь, обычная, тамбурная. Низ из пластика, верх из толстого стеклопакета, поэтому я видел ухмыляющееся лицо Всадника. Вот он уже тянется к ручке, еще шаг.
Самое забавное, что никакого взрыва не последовало. Просто
– Рис, пора!
Мы походили на бобслеистов, взявших разбег и теперь спешащих усесться в сани. Только вместо последних был явно испуганный зев, что даже вновь стал видимым. Я вскочил на «лошадку», быстро наматывая ремни на руку, Рис прижалась сзади, плотно обхватив за то место, где у меня должна была быть талия.
В последний раз обернулся на Мороса. Вокруг того уже остановились автомобили, из некоторых даже повыскакивали водители с желанием оказать помощь. А Всадник приходил в себя, приподнявшись на локте и водя вокруг мутным взглядом. Я выждал еще секунду, чтобы он точно нас заметил, а потом ударил пятками по лоснящимся черным бокам зева. И гонка началась.
Я двигался бодрой рысью мимо потока машин, ловя удивленные взгляды автомобилистов. Ну да, даже в легком разминочном беге зев мог дать фору любому полноприводному внедорожнику. А когда тебя, как стоячего, обгоняет старенькая шкода, это вызывает вопросы. И это при том, что я старался не торопиться. Чего доброго еще оторвусь раньше времени.
Морос нагнал нас минуты через полторы. Лицо обезображено гневом, хотя явных повреждений я не заметил. При срабатывании руны было покорёжено лишь его эго, не больше. Однако и этого оказалось достаточно, чтобы у него возникло желание закатать нас в асфальт.
Едва я увидел Всадника, как стал подгонять зева. Машины теперь превратились в мелькающие пятна, светофоры в разноцветные росчерки, застывшие в воздухе, дорога сузилась до разлинованной белой разметки, мимо которой и мчался зев. То вправо вильнет, обходя очередное авто, то ускорится слева.
Погоня будоражила. Хотя головой я понимал – в честной гонке догнать меня Морос не сможет. Его зев не свеж, он проделал путь от площадки погонщиков. Пусть для него это не такая большая дистанция, но первый пот уже сошел. А наша «лошадка» лишь разогревалась.
Промелькнули одна за другой, будто располагались на расстоянии нескольких десятков шагов, станции метро. Пронесся мимо, в могучем прыжке зева, затор перед 50-летием победы. С вечно трезвонящими трамваями и наглецами, что не дают им проехать. Массивной серой стеной проводили панельные девятиэтажки.
Меньше минуты прошло и мы уже мчались по Коминтерна. Точнее, показалось, что в несколько могучих прыжков зев проскочили ее и вырвался на улицу Свободы. Я нервно сглотнут подкативший в горлу комок – уже совсем близко. Вышли на пустынную Хальзовскую, теперь главное не пропустить поворот – вот он, за желтой газовой трубой над дорогой.
Далеко справа находились сады от Машиностроительного завода, слева Копосовская дубрава. Место, где и должно было все случиться. Точнее, где все и случится. Мы промчались еще немного, и я резко остановил зева. Ловко спрыгнул на мерзлый заметенный снегом асфальт – уборочной техникой тут и не пахло – и подал руку Рис.