В аду нет выбора
Шрифт:
— Я-то не хочу, миссис. Мне приказано это сделать.
— Мать, не лезь в бутылку. Берт находится при исполнении служебных обязанностей.
— Это все процесс исключения, — сказал Хардман, отдуваясь в усы. — Только быстро осмотрю все, понимаете? А как те люди в Коттедже контрабандистов?
— Мы мало видимся, — сказала миссис Туэйт. — Эта доктор Эверли пренеприятная штучка. Считает, что ее племянник слишком любит моих ребят.
— Ну-ну, мать. Ивэн слабого здоровья. Джим сказал, что сегодня он опять в постели.
—
— Две недели. Молодой мистер Каннингем, это ее брат, приехал сначала, за несколько дней до миссис Эверли и мальчика.
Очень приятный джентльмен. Удивительно, что его и эту брюзгу родила одна мать.
— Они что, близнецы? — спросил Берт.
— Нет. Вы же понимаете, о чем я говорю. Они совершенно не похожи.
— Ну, наследственность иногда откалывает странные номера, миссис Туэйт. Посмотрите на наших Дадли и Марлен. Никто не подумает, что это брат и сестра. А вы?
— Кукушка в чужом гнезде, Берт? — улыбаясь, произнес фермер. Его жена была шокирована. Берт Хардман затрясся от подавленного смеха.
— Помните, когда я впервые поступил в полицию… Чарли Пирс… был фермером в Ноухилле… он женился на одной из дочерей старого сквайра. Уж очень капризной она была. Ну… — У этой истории был весьма заковыристый конец.
Берт Хардман неохотно встал.
— Спасибо за чай, миссис. Я только обойду дом, а потом отправлюсь к Контрабандистам.
— Напрасно потратите время, мистер Хардман, — съязвила миссис Туэйт. — Сэр Генри никогда не сдаст свой коттедж банде похитителей. Как вы думаете?
— Никогда и не думал. Ну, вы ведь читаете теперь в газетах, что эти самые важные персоны из Оксфорда и Кембриджа ничуть не лучше большевиков.
— Вы только послушайте его! — злобно хихикнула миссис Туэйт. — Может быть, вы наконец получите повышение, Берт!
Коэффициент умственного развития полицейского Хардмана не был высоким. Но он обладал способностью, которая служила ему достаточно хорошо в его скромной профессии: инстинктивной реакцией сельского жителя на определенные человеческие типы. Он не пробыл с Полом и Энни и двух минут, как внутреннее чутье подсказало ему, что эта парочка чем-то напугана и что, в то время как мистера Каннингема можно считать джентльменом, в докторе Эверли он не признал бы леди. Однако по опыту он знал, что даже господа, особенно молодое поколение, могут себя беспокойно чувствовать в присутствии представителя закона. Он увидел их сидящими рядом в небольшой гостиной, отказался от предложения что-либо выпить и достал записную книжку.
— Я занимаюсь расследованием дела по исчезновению девочки Люси Рэгби. Может быть, вы слышали…
— О да. Об этом говорили по радио.
— Всего лишь заведенный порядок. Могу я узнать ваши имена и адреса?
Пол сказал ему о себе. Энни назвала имя и адрес доктора по фамилии Эверли, который она нашла в медицинском справочнике.
— Проживает ли
— Да, — ответил Пол. — Наш племянник Ивэн. Мы привезли его сюда на праздники. У него страшный бронхит.
— Боюсь, как бы болезнь не осложнилась, — сказала Энни. — Не перешла бы в плеврит. Мы хотели отослать его вчера обратно к родителям в Лондон, но решили пока не тревожить.
«Так вот чем они обеспокоены, а не визитом полиции», — подумал Хардман. Тем не менее он продолжал беседу:
— Насколько я понимаю, сэр, вы арендовали этот коттедж у сэра Генри…
— Да. Он — ректор колледжа в Оксфорде. У меня где-то были его письма, если… — Пол сделал движение в сторону стола, но в следующий момент остановился как бы в силу ненужности такого поступка.
— Ну, сэр, ради того, чтобы все было по правилам.
Пока Пол Каннингем искал письма в ящике стола, полицейский Хардман взглянул на доктора Эверли: она не двигаясь сидела, вжавшись в кресло, чем-то напомнив ему голодных птиц на изгороди, увиденных по дороге сюда. Неприятная женщина, и весьма. Он внимательно прочитал письмо, которое Пол вручил ему. Сэр Генри обращался к нему, называя его «дорогой Пол», что произвело благоприятное впечатление на полицейского.
— Ну а теперь, сэр и мадам, не возражаете, если я осмотрю дом?
— Нисколько, — ответил Пол. — Пойдемте.
— Думаю, вы убедитесь, что тут все в порядке, — проворчала Энни, — никто бы не стал здесь прятать ребенка.
— Простая формальность, доктор.
— А могу ли я для начала ознакомиться с вашим удостоверением личности… для формальности.
«Эта старая гусыня миссис Туэйт была права», — подумал Хардман, нашаривая в кармане документ. И он решил, что потратит уйму времени на осмотр дома, чтобы позлить эту женщину.
Энни Стотт пошла впереди, а Пол Каннингем замыкал шествие. Хардман осмотрел комнаты на нижнем этаже, открывал ящики, наклонялся, чтобы заглянуть под столы. И нетерпение Энни с каждой минутой возрастало.
— А что здесь? — спросил он, указывая на дверь в коридоре позади лестницы и вертя ручку двери.
— Думаю, что сэр Генри хранит там свои вина.
Пол сказал правду. Но он не упомянул, что чулан этот был приспособлен ими для коротковолнового передатчика Энни.
— Откройте, пожалуйста.
— Извините, у нас нет ключа.
— Я не хочу ломать замок.
— Думаю, что и сэр Генри не одобрил бы этого, — съязвила женщина. — Сказал же вам мой брат, что сэр Генри не оставил нам ключа.
Пол Каннингем почувствовал, как ручеек пота стекает по его спине. Он спрашивал себя, должен ли он, как честный съемщик дома, арендатор, проявить хоть толику возмущения. Но прежде чем он смог ответить на этот вопрос, полицейский опять повертел ручку двери, сделал какую-то заметку в своей записной книжке и стал тяжело взбираться наверх.