В августе 79-го, или Back in the USSR
Шрифт:
Накупавшись, мы поехали в ресторан гостиницы «Жемчужина»; он уже был полон. Важный метрдотель нашел нас в списке приглашенных, после чего, окинув взглядом, сказал:
– Простите, но у нас вечером без галстуков нельзя!
– А где их можно купить? – небрежно спросил я, как будто всю жизнь носил джинсы с галстуком.
– Пройдемте.
Метрдотель привел нас в гардероб и вручил три не новых, уже завязанных галстука. Я дал ему десятку, мы надели галстуки и прошли в большой зал. Нас посадили за большой, украшенный цветами стол, на котором стояла табличка с надписью «Алла Пугачева». Метрдотель, предложив нам меню, будто невзначай спросил:
– Вы не знаете, Алла Борисовна не спустится к нам сегодня?
К ответу прислушивалось, наверное, ползала.
– Нет, вряд ли, она сказала, что здесь слишком чопорно – все в галстуках! – громко отомстил я ему. Табличку убрали, и любопытные соседи, надеявшиеся увидеть певицу, разочарованно отвернулись.
Метрдотель гордо удалился. Мы демонстративно сняли галстуки и повесили их на спинки стульев. Девчонки прыснули в кулачок. Посетители заведения тем временем стали посматривать на сцену. Там появился толстенький, бойкий конферансье. Поприветствовав публику и отпустив пару «одесских» шуток, он объявил выступление ВИА «Жемчуг» под руководством Александра Барыкина.
Я с удивлением узнал в молодом парне с гитарой будущую звезду советской эстрады. Видимо, в это время он еще не спел свои знаменитые песни – «Букет» и «Программа телепередач на завтра», – группа работала в стиле поп-рок и пела в основном на английском языке. Вообще, многие советские группы почитали особым шиком петь песни на английском, даже считалось, что настоящие музыканты должны уметь слизывать «один в один» известные вещи Deep Purple или Uriah Heep. С английским репертуаром всячески боролись многочисленные комиссии, и мне сейчас кажется это правильным.
Я догадывался, почему сложилась такая ситуация. Во-первых, все, что приходило с Запада, было модным – начиная с техники и кончая музыкой. Во-вторых, дело было в примитивных текстах про любовь, про Родину, которые разрешали петь нашим ВИА. И только с появлением рокеров типа «Машины времени» советские музыканты стали понимать, что ВИА может петь содержательную русскую музыку. Хотя здесь, в «Жемчужине», видимо, комиссии особо не лютовали. Музыканты пели что хотели! Другое дело – нравилась ли эта «крутая музыка» тем, кто сидел в зале. В зале было мало хипповой молодежи – в основном солидная и респектабельная публика, жаждущая русской и нерусской попсы. Поэтому, кроме наших девчонок, группе «Жемчуг» особо никто не аплодировал. Ну, и Барыкин, показав свою крутость, начал играть более-менее попсовые кабацкие мелодии. К этому времени мы уже заказали полный стол всякой всячины – осетрину, копчености, фрукты, вино. В свое советское время я такой роскоши даже не видел. Девчонки танцевали, а парни ели не торопясь и внимательно оглядывали зал – контролировали ситуацию.
Я тоже осмотрел зал. За столиками вокруг восседали солидные дядьки с женами или любовницами и иностранцы. У стойки бара сидели симпатичные, ярко накрашенные девицы – видимо, ожидали клиентов. В глубине зала, в углу, расположилась подозрительная компания местных кавказцевв – шесть человек в темных костюмах. Главным у них явно был пожилой, седой мужчина, похожий на чеченца. Он то и дело окидывал зал цепким взглядом, попивая вино из огромного бокала. Иногда поглядывал и на нашу компанию. «Это Анвар, чеченец. Они в городе рынок держат и здесь, в гостинице, – девочек валютных», – незаметно шепнул мне Валера. В перерывах между танцами на сцене выступали фокусники и жонглеры, разбавлял программу анекдотами неутомимый конферансье.
Хотя наши девчонки и были самые симпатичные в зале, к ним никто не подходил даже близко – опасались Рому с Валерой. Тем более что все медленные танцы Женя танцевала только со мной, а Марина – с Ромой. Во время одного такого танца и произошел момент истины. Женя прижалась ко мне всем телом и спросила:
– Артур, а ты женат?
– Нет. А почему ты только сейчас спрашиваешь?
– А меня, может, только сейчас это заинтересовало. Ведь на юге все мужики холостые.
– Так, может, я тоже вру?
– Сейчас уже не сможешь, – уверенно сказала Женя.
– Почему?
– Ну не сможешь!
– Не смогу, – признал я. – Да и незачем мне врать, я действительно не женат. А ты что, замуж за меня собралась?
– Пока нет, молодая еще. А вот семью разбивать не хочу. У меня принципы.
– Не понял – замуж не хочешь и семью разбивать не хочешь?!
– А я что, тебе не нравлюсь?
– Нравишься.
– Вот и дерзай, а захочу замуж, я тебя быстро окручу, – самоуверенно заявила Женя. – Только я тебя разочарую… ты у меня не первый.
– Москвич?
– Почему москвич?
– Да это я анекдот вспомнил. После постели парень говорит девушке: «Милая, можно я буду звать тебя Джульеттой?» – «Почему?» – «Ты у меня первая!» – «Хорошо, но я тогда буду звать тебя москвичом». – «Почему?» – «А ты у меня четыреста двенадцатый!»
Женя больно ущипнула меня за мягкое место.
– Я тебе покажу четыреста двенадцатый!
– Так это же не про тебя, это анекдот! – оправдывался я (благо в это время все мои анекдоты еще не были бородатыми).
– У меня в жизни только один мужчина был, – призналась Женя, – преподаватель наш, по гармонии. Мне, в принципе, нравятся только умные мужчины в возрасте.
– Спасибо.
– Не за что. А ты какой-то странный, не от мира сего, – вдруг призналась Женя. – Даже говоришь как-то странно.
– Почему странно? – Я насторожился – выделяться мне пока было опасно.
– Ну, не знаю. постоянно слова незнакомые произносишь, и выражение лица у тебя такое многозначительное, и тон снисходительный… будто знаешь чего-то, чего никто не знает.
– Понял, исправлюсь, – бодро сказал я, а сам подумал: «Вот так Женя, раскусила за три дня!» – и добавил: – Тебе бы в КГБ работать – шпионов ловить!
– В КГБ пошла бы с удовольствием – там, наверное, интересно!.. А исправляться тебе не надо – я не люблю обычных людей!
– Хорошо, не буду, – кивнул я, подумав, что надо внимательней следить за речью и своим поведением – не дай бог, нарвусь на настоящего кагэбэшника.
В зале было много «фирмачей», то есть иностранцев, – они чем-то неуловимо отличались от наших людей. Хотя все в зале были хорошо одеты, иностранцев отличало поведение, манера общения, даже какая-то высокомерность. За соседним столиком сидела интересная пара: пожилой мужчина в светлом летнем костюме и симпатичная дама в белых перчатках. Они разговаривали на английском языке и искоса, с любопытством поглядывали на наш столик. Я немного понимаю по-английски – все-таки поездил по миру – и разобрал несколько слов из их беседы. Они говорили о нас – мужчина называл меня мафиози и говорил о том, что не хотел бы встретиться с Ромой и Валерой ночью на улице, а женщина восхищалась цветом кожи Жени и ее волосами.