В августе 93-го
Шрифт:
Пытаюсь аккуратно приподнять изломанное тело и едва не падаю вместе с ним. Трупы не дышат и не матерятся.
– Не трогай. … Всё равно … сдохну. … Бери … машину, … лучше … беху…
Дальнейшее похоже на бред. Он практически не может говорить, но упорно выплёвывает слова вместе с кровью. Требует гнать в область, в какую-то жопу мира, где надо срочно найти церковь, потому что там поп. Какой-то грёбаный поп, с которым они вместе служили, тот знает, что делать и он должен помочь.
– Адрес … пов … тори…
Послушно называю адрес, ориентиры при подъезде, имя загадочного батюшки.
– Может сначала тебя в больницу?
Он весело скалиться окровавленным ртом.
– Ты … совсем еба … нутый? Вали … пока не … пришли. Или … пока … зверушка не … встала.
Но на этот раз я не слушаюсь, тем более что и мой спаситель просто вырубается при попытке его приподнять. Поэтому аккуратно гружу его в бумер на переднее пассажирское. Сажусь за руль и проворачиваю ключ, резкий разворот под вонь горелой резины. МКАД совсем рядом, мне бы только вырваться, только б не попасть на глаза гайцам. Документов на машину у меня нет, но при таком пассажире это уже не канает. Псих прав, моя тачка давно барахлит и для долгой поездки явно не подходит.
Мои молитвы похоже снова услышаны, и я притормаживаю уже на обочине третьестепенной дороги. Ну не трассу же лезть было? Так, теперь быстрее, здесь нас не добьют сразу, тут ещё найти надо. В каждой из машин есть специальная сумка, есть она и в этой. Кромсаю расползающуюся под ножом синтетику, сюда лучше не смотреть, но надо. Перевязать, остановить кровь. Рёбра однозначно переломаны, кровь пузыриться на губах, стекает тонкими струйками на подбородок…
– Зачем?
Силён мужик, очнулся как обезболивающее вколол.
– Гони, прос … то гони и … ни на что … не отвле … кайся. Если она … нас до … гонит…
– После всего?
– С такими … ни в чём нель … зя быть … уверенным. … Я вот … не верил, … что второй … раз … встречу.
– Так она не одна? И ты знаешь кто это?
– Вампир, … нас … тоящий … в Афгане … такая попалась, … полгруппы по … ложила. Нож … у меня от … туда, … там … суры и … се …ребро…
Он снова отрубается, на этот раз надолго. Я рискую выбраться на трассу, вдруг довезу, а поп реально поможет. Время от времени поглядываю на пассажира. Тот пока жив, дышит, хоть и без сознания. Понимаю, что с ним всё скверно, но всё равно надеюсь. Вот только бог, похоже, уже отвернулся или просто решил, что с меня достаточно.
Мы уже преодолели почти половину пути, когда я понял, что не успел. Резко принял к обочине, затормозил, присмотрелся, но он уже не дышал. Выцветшие голубые глаза смотрели в потолок. Всё, дальше только самому.
Ехал на автомате, благо ориентиры оказались надежными. Поворот, ещё один, на этот раз последний. Нарядные голубые ворота, за невысоким забором деревенская изба, рядом деревянная неказистая церковь. Давлю на звонок, не обращая внимания на заходящегося в звонком лае барбоса, пока не распахивается калитка. За ней коренастый мужик на полголовы ниже меня в чёрной, не слишком новой рясе, обношенной по фигуре, не стесняющей движений, явно комфортной для её обладателя. Вот только если это поп, то я Алла. У мужика отточенные движения хорошего рукопашника.
– Отец… Иннокентий?
Больше не могу выдавить ни слова, но этого и не требуется. Поп заглядывает в машину и молча открывает ворота.