В боях за Ельню. Первые шаги к победе
Шрифт:
Неспокойно было и на других участках. Где-то проявляли активность захватчики, где-то наши приучали к боевой обстановке свое новое пополнение.
Подготовить новичков к смелым действиям в бою, вселить в них веру в то, что фашистов можно бить и побеждать, — такая задача стояла перед командирами всех рангов — от сержантов до генералов. Жуков требовал от бойцов и командиров высокого наступательного духа при умелом пользовании оружием, хладнокровных профессиональных действий в бою. Утром он подписал приказ Военного совета Резервного фронта о работе с политбойцами.
В нем отмечалось: «Прибывающие в армии политбойцы в многих случаях военному делу не обучены. Значительная их часть не умеет стрелять из винтовки,
Не любой ценой хотел взять Ельню генерал армии Жуков. Заканчивая работу над планом новой наступательной операции, он вникал во все вопросы организации боя, считая, что, когда идет речь о жизни и смерти, мелочей не бывает. Вот и о политбойцах… Народ этот горячий, решительный, смелый, готовый пожертвовать своей жизнью ради победы, но нельзя отдавать людские жизни за бесценок. Жуков приказал «прекратить вредную практику — посылку в бой политбойцов, не имеющих военной подготовки. Вооружить политбойцов самозарядной винтовкой. С неподготовленными в военном отношении организовать при дивизиях занятия по изучению материальной части оружия и его применения» (там же).
Командиры дивизий, приобревшие боевой опыт, сами, конечно, понимали важность подготовки как политбойцов, так и всех прибывших красноармейцев к действиям в самых суровых условиях современного боя. Во всех ротах и взводах шла усиленная учеба. Тактика, огневая подготовка, рукопашный бой чередовались с беседами о боевом опыте, с рассказами о самых невероятных случаях во время обороны и наступления, в рукопашных схватках.
В 19-й дивизии занятия с пополнением шли по расписанию, как в учебных частях, но в условиях фронтовой обстановки. Политруки после горячих тренировок действиям в рукопашном бою, после ползаний по-пластунски вели беседы о характере войны, об имперских замашках Гитлера, о боевых традициях частей. Так уж получилось, что в этот день газета напечатала большой очерк о майоре Утвенко с фотографией героя. Многие политруки читали его личному составу рот, рассказывали о своем комдиве.
Имя Александра Ивановича Утвенко на втором месяце боев за Ельню стало известным во всей армии. Член Военного совета Иванов, начальник политотдела Абрамов, да и сам Ракутин все чаще отзывались о майоре Утвенко как о талантливом военачальнике. По их подсказке был подготовлен и этот очерк. Автор воссоздал довольно полный портрет молодого комдива.
«Энергичный, веселый человек, — писал Серебрянский, — он разговаривает со всеми спокойным тоном. И сколько тонкого народного юмора в его коротких, лаконичных, предельно точных фразах! Даже самый стиль речи майора Утвенко, живой и сочный язык, в котором перемешаны русские и украинские слова, со всем присущим им юмористическим оттенком, действуют весьма ободряюще на бойцов и командиров.
— Немець иде? Де вин там иде? Бейте его, скаженного гада!»
И далее:
«Утвенко вместе с бойцами не раз ходил в атаку, однажды с маленькой группой красноармейцев он разбил целый взвод немцев. Одной из значительных операций воинов Утвенко был разгром двух пехотных батальонов противника.
Подготовка кадров — насущная забота Утвенко, талантливого командира и воспитателя…»
Читая газету, политрук дополнял очерк своими наблюдениями, вспоминая и курьезные случаи, и жестокие моменты боев. Светлели лица у резервистов и новобранцев, которым в ближайшие дни предстояло первый раз пойти в бой. «Де нимець. Вин там!» — повторяли остряки. Обучение трудному ратному делу продолжалось.
В полночь вновь сформированные в 32-м полку роты заняли оборону на передовой
В 120-й дивизии, в 474-м полку капитана Каркишко, командиром восстановленного батальона назначили лейтенанта Сокарева. Политруки представляли его новичкам как отважного командира, рассказывали, что в самых сложных боевых ситуациях он проявил выдержку и самообладание, смог перехитрить и одолеть противника. Сам Сокарев побеседовал с бойцами всех подчиненных ему стрелковых рот. О себе — ни слова, он анализировал месячный боевой опыт, не замалчивая неудач.
— Вначале некоторые бойцы, — говорил Сокарев, — мало уделяли внимания таким «мелочам», как маскировка, окапывание. Попадая под огонь противника, они часто залегали на открытом месте, переставали стрелять, чтобы не быть обнаруженными. Таким образом, теряя силу собственного огня, они предоставляли поле боя врагу и в результате сами же несли напрасные потери. Такой был первоначальный горький опыт. Теперь совсем другое. На беспощадный, рассчитанный на устрашение огонь врага наши бойцы отвечают сосредоточенным, прицельным и потому убийственным огнем. На хитрость врага они отвечают хитростью. Тщательно маскируясь, подходят вплотную к противнику и наносят ему серьезные удары. При этом сами несут незначительные потери.
Говорил лейтенант Сокарев спокойно, уверенно, и необстрелянные бойцы верили ему. А он решил потренировать их перед позициями противника. Ночью две роты по его приказу подошли к вражескому рубежу на 40—50 метров и стали окапываться. Третья рота оставалась в резерве на прежних позициях. Окопавшись, две роты целый день находились под обстрелом противника, отвечали ему прицельным огнем и даже заставили его уйти в укрытие. Двое красноармейцев получили легкие ранения.
— Не так страшен черт, как его малюют, — говорил Сокарев при подведении итогов дня. — Били фашистов и будем бить.
Учили в 120-й дивизии новое пополнение и борьбе с танками. Тоже в максимально приближенной к боевой обстановке. На одной из просторных лесных полян сами новички оборудовали учебную линию обороны. Комдив Петров выделил один танк Т-34. Квалифицированные инструкторы рассказывали и показывали, как надо бросать связки гранат, как бить по танкам зажигательными бутылками. Затем все это проделывали бойцы. После начиналась «утюжка»: танк по несколько раз переползал через окопы, в которых находились красноармейцы. Было, конечно, страшно, но страх проходил, когда бойцы, невредимые, вставали из окопа, стряхивая с себя землю.
Занятия с пополнением шли во всех дивизиях, в том числе и 107-й, хотя на ее участке весь день продолжался начатый утром ожесточенный бой. Сибирякам пришлось отбивать атаки, терпеть бомбежку и артобстрел, но с занятых позиций они не ушли. Потери, правда, были ощутимые: около шестидесяти человек убитыми и более трехсот ранеными. Тяжело контузило полковника Некрасова, он ничего не слышал, звенело в ушах, однако от командования полком не устранился, переносил недуг на ногах.
Активно повел себя днем ушаковский гарнизон противника. Немцы решили потеснить близко подошедший к их обороне разведывательный батальон 103-й дивизии, обрушили на него артиллерийско-минометный огонь, их самолеты два раза бомбили позиции красноармейцев. В бою получил тяжелое ранение командир батальона капитан Висаитов. Это была большая потеря.