В царстве драконов
Шрифт:
В ответ Райан пожал плечами. Он был слишком занят, перекатывая дракончика в ладонях, ощущая его вес, гладкую шкурку, холодную красоту дивных глаз.
— Гематит. — Дядя Грэм показал на мерцающие сферы под надбровными дугами существа, похожие на посеребренный миндаль. — Помогает сосредоточиться, сохранять спокойствие и хладнокровно оценивать действительность. — Дядя закрыл глаза и провел рукой по лбу, откидывая прядь черных волос.
— Какой красивый, — завороженно произнес Райан. Здесь, один на один с дядей, он мог позволить себе подобную оценку. Дома, если бы папа присутствовал при разговоре, он бы ограничился
— Теперь он твой. Я сделал дракона для… Мне бы хотелось, чтобы он был у тебя. — Грэм открыл глаза и вымученно улыбнулся. — Запоздалый подарок на день твоего рождения. Прости, что так не вовремя.
— Все в порядке.
Райан погладил спину дракончика. Зверь свернулся, точно собираясь заснуть, сложил крылья за спиной, спокойно поставил подбородок на передние лапы. Чешуйчатая пасть была закрыта, лишь два больших клыка не помещались во рту и торчали наружу. Но глаза дракона были открыты и видели все.
— А вот и я! — Мама с торжествующим видом стремительно вышла из кухни. На подносе в ее руках стояли чашки, над ними вился пар и аромат свежезаваренного чая. Мама опустилась на диван рядом с Райаном и, зажав его между собой и дядей, принялась ткать собственные чары — чары силы и воинствующей нормальности из звона чайных ложечек и каскадом сыплющихся в чай кристаллов сахарного песка.
— Мам, посмотри, что дядя Грэм подарил мне. — Райан протянул руку, показывая ей дракона на ладони. — Он сам его сделал.
— Он просто замечательный, Грэм! — сердечно восхитилась мама. — Это что-то новенькое? Теперь ты занимаешься не только живописью?
— Я определенным образом несколько меняюсь, — ответил дядя Грэм.
Они вместе пили чай. Тогда Райан в последний раз видел дядю живым.
На Рождество дядя Грэм не приехал навестить их. Больше он ни разу не появился в Клейборне. Не было ни писем, ни звонков по телефону, хотя однажды, на тринадцатый день рождения, Райан получил плоскую продолговатую посылку из Нью-Йорка.
Там оказалась книга в украшенной выпуклым рисунком обложке, где дивно переплетались золотые и серебряные письмена, крутившиеся в водовороте глубин ярко-синего и ярко-зеленого цветов. «В царстве драконов», — вслух прочел Райан, задаваясь вопросом, почему дядя прислан ему иллюстрированную книгу, явно предназначенную для маленьких детей. Он заглянул на последнюю страницу, где перечислялись имена, и понял: иллюстрации сделал дядя Грэм. Книга раскрылась у Райана на коленях.
На страницах драконы взмывали в пурпурные вечерние небеса, взмахивая золотыми, зелеными и алыми крыльями («Дракон — ночное животное, предпочитающее темное время суток»). Новорожденные дракончики выбирались из осколков яичной скорлупы, драконы-подростки устраивали сражения, чтобы утвердить за собой власть и охотничьи угодья («Когда дракон вырастает, он тщательно избирает свое окружение»). Из деревень вели украшенных цветами дев: их предлагали величественным зверям лишь для того, чтобы драконы их отвергли или просто не обратили на них внимания («Ошибочно представление о том, что драконы желают плоти непорочных дев, потому как разве может красота простых смертных сравниться с их собственной?»).
А в конце книги были изображения рыцарей, столь гордых и надменных в полном боевом вооружении. Их мечи, забравшие жизни драконов, были обагрены кровью. Вот один воин, словно самый натуральный разбойник,
Последняя страница была истинным произведением искусства. Во всю страницу было изображено око дракона, бумага светилась серебристым блеском, и в нем отражалось преисполненное благоговейным страхом лицо Райана. Мальчик протянул руку, пальцы замерли в ничтожно малом расстоянии от сияния. Всезнающий пристальный взгляд дракона притягивал его…
Ночью Райану приснилось, что он был драконом.
Во сне он обнаженным поднялся из вод, серебрившихся в свете двух лун-близнецов, низко горевших в зеленоватых небесах. С крыльев стекали капли воды, дрожали на когтях. Вдалеке, за холмами, где золотые травы гнулись и раскачивались под ласковым ветерком, слышались хриплые голоса и немудреная музыка.
Он взбирался на холм, за ним по земле волочились крылья. Воздух был сладкий-сладкий, тяжелый, словно напоенный ароматом меда. Райан стряхнул последние остатки человеческого сознания и отдался драконьему разуму, готовый к встрече со Вселенной, раскрывающей самые сокровенные тайны. Именно тогда он понял, что может летать.
Воздух — его стихия, и он предъявил на нее свои права, лишь только взмыл в небеса изумрудный киль его груди. Теплый воздух подхватил его, словно ладони любящего отца. Огромная голова поворачивалась влево и вправо, горячее дыхание смешивалось с морозным воздухом высоты и бриллиантами оседало на лоно земли.
Внизу он увидел их: жители деревни со смешными музыкальными инструментами обратили к небу лица, словно стадо испуганных молнией волов. Среди них была и дева, облаченная во все белое, хотя даже с высоты было видно, что тонкая материя платья усеяна грязными пятнами. Гладкие руки девушки были обнажены, а золотые волосы почти скрыты под розами.
Он почувствовал, как голод обжег огромный, словно пещера, живот, и устремился к земле, искусно поворачивая крылья и используя лишь те воздушные потоки, что по спирали несли его вниз, к обещанной награде. Он широко разинул пасть, и языки пламени ласкали чешуйчатые щеки, словно прикосновение тумана, наползавшего с моря.
Но затем воздух из родной стихии и союзника превратился во врага. Прозрачная дорога воздушного хрусталя сделалась твердой, словно ниоткуда вытянулись руки великанов. Со всего маху он врезался в недвижимую решетку их переплетенных пальцев, и удар отозвался вспышкой ослепительной боли, повторился волной света. Она отбросила его в небо, затем обратно в воды озера, а потом и в тело дрожащего растерянного мальчика, проснувшегося в своей постели среди темноты и одиночества.
О только что пережитом напомнил лишь шепот: «Это еще не все. Я наделяю тебя этой властью, но ты должен заработать ее как награду».