В царстве тысячи атоллов
Шрифт:
Все новые тайны открывало нам море, все лучше узнавали мы его обитателей и все внушительнее становились рифы с зияющими в них темными провалами.
На атолле Ари косяки вымпельных рыб-бабочек и цезио окружили нас такой плотной стеной, что мы буквально ничего не могли рассмотреть. Без малейшего страха, с явным любопытством рыбы разглядывали пришельцев из другого мира.
С внешней стороны рифы часто круто обрывались, уходя в бездонную синеву. Целые тучи голубых спинорогов и красных рифовых окуней стояли над стенкой рифа, но стоило сделать резкое движение, как они словно растворялись в спасительных зарослях кораллов. На сорокаметровой глубине синева моря была как бы приглушена, а еще глубже она сгущалась до непроглядной черноты. Для "большеглазых" окуней каталуфов, рыб-солдат, кардиналов и других рыб, предпочитающих темноту и проводящих обычно день в норах, здесь было настоящее приволье.
Чем дальше мы продвигались к, северу, тем чаще попадались акулы. Первая такая неожиданная встреча произошла у атолла Ари, когда мы обследовали подводную часть рифа с восточной стороны. Сильное течение словно смыло все живое с поверхности рифа, лежавшего на глубине около восьми метров, там только кое-где виднелись обломки кораллов. С внешней стороны утес круто обрывался и терялся в пучине. Его склон украшали лишь несколько черных коралловых кустов. Здесь в темно-синей воде мимо нас несколько раз не спеша проплыли гребнезубые акулы (Carharhinus menisorah)*. Каждая рыбина имела в длину добрых два с половиной, а то и три метра. Сначала их было три, потом к ним присоединилось еще несколько. Акулы с интересом разглядывали нас своими живыми холодными глазами, которые весьма странно контрастировали с их неподвижной, будто маска, мордой. Нам становилось не по себе, когда эти глаза пристально, не отрываясь, изучали нас.
* ( Гребнезубая акула относится к семейству кархариновых (Carharhinidae). Эту акулу называют серой рифовой акулой, пилозубой, просто серой и другими именами.)
Мы насчитали двенадцать гребнезубых акул, к которым присоединились четыре черноперых и несколько более мелких белорылых акул.
Все теснее сжималось кольцо, которое акулы образовали вокруг нас. Когда они приблизились почти вплотную, пришлось пустить в ход шток, после чего хищники оставили нас в покое.
До этого нам довелось лишь однажды увидеть такое количество акул сразу: у "острова сокровищ" Кокос в Тихом океане.
Итак, наше знакомство с акулами, которому суждено было стать весьма близким, состоялось13.
На Гоха-Фаро у внешней стороны рифа мы обнаружили остатки парохода, затонувшего лет шестьдесят назад. Во время отлива можно было даже видеть торчавшую из воды часть машины. Однажды тихим солнечным днем мы решили поближе рассмотреть погибший корабль. Волны уже полностью разрушили носовую часть, лежавшую на мелководье над рифом. В кормовой же части, которая покоилась вдоль склона на глубине примерно тридцати метров, где море было значительно спокойнее, сохранились даже целые отсеки и каюты. Осмотр обломков затонувших кораблей всегда производит незабываемое впечатление. Сгорая от любопытства, переполненный волнующим ожиданием, ты продвигаешься через каюты, в которых когда-то жили люди, плывешь по коридорам и над покосившимися палубами и зачастую бываешь вознагражден неожиданными открытиями. Я уж не говорю о непередаваемом ощущении восторга и наслаждения, которое охватывает тебя, когда ты бесшумно и легко скользишь через корабельные помещения, в которые привык входить только с суши.
Внутри старых кораблей мы часто находили красивые раковины причудливой формы. Обломки же этого корабля сплошь поросли великолепными устрицами, на которых поселились разноцветные кораллы. А какое здесь было великое множество рыб! Прямо среди затонувших обломков "дремала" безобидная акула-нянька. Когда Хасс ткнул ее штоком, она поспешно обратилась в бегство. Мы обследовали весь корабль, однако ничего заслуживающего интереса обнаружить не удалось. Тогда мы спустились вдоль крутого склона ниже, под корабль. Мы настолько освоились с нашими аквалангами, что чувствовали себя среди рыб в своей стихии.
В прекрасном настроении, медленно шевеля ластами, мы погружались все ниже и ниже. Навстречу нам попался большой скат, медленно плывший вдоль склона. Заметив нас, он скрылся в корме. Хасс, которому хотелось запечатлеть ската на пленку, сделал мне знак, чтобы я выгнал его из убежища. Я полез вслед за этим "субъектом". Но так как он ни за что не желал покинуть нору, пришлось хорошенько пугнуть упрямца штоком. Тут он пулей выскочил наружу, столкнувшись вначале со мной, а потом налетев на коралловый куст. Этот шум привлек двух больших гребнезубых акул.
Со свойственным этим хищницам любопытством они не отстали от нас даже тогда, когда мы поплыли вверх. Мне вдруг захотелось понаблюдать за акулами, так сказать, в настоящем деле. Словно по заказу, передо мной появился большой каменный окунь, и я решил загарпунить его.
Достаточно было одного моего взгляда, чтобы Хасс понял мое намерение. Он прикрыл меня с тыла, а я тем временем подстрелил окуня и, сняв его с гарпуна, спрятал свежую приманку между кораллами. Затем мы уселись поблизости и стали наблюдать. К двум первым акулам присоединилась третья, и все трио поплыло вдоль склона, будто принюхиваясь, подобно собакам, напавшим на след. Вскоре одна из хищниц обнаружила окуня и, схватив его, стремглав бросилась в сторону. Держа добычу в зубах, акула яростно встряхивала головой и через секунду окунь был перекушен пополам. Все это привело остальных хищниц в страшное волнение, и они устремились вслед за первой, хватая ее за плавники. Я быстро загарпунил еще одну рыбину и положил ее метрах в двух перед собой на риф. На сей раз на приманку "клюнули" пять больших гребнезубых и три небольшие белорылые акулы. Хищницы пытались схватить добычу еще до того, как я успел снять рыбу с гарпуна, и мне пришлось прибегнуть к помощи штока, чтобы отогнать их. В страшном возбуждении акулы кружили вокруг нас и время от времени так трясли мордами, словно уже перепиливали зубами добычу. Стоило одной из хищниц схватить приманку, как других будто пронзала невидимая молния, и они начинали без разбору хватать всех и вся вокруг.
Эта картина повторялась и во время наших последующих экспериментов. Мы убедились, что в такие моменты акулы становились особенно опасными и могли бы напасть на нас, если бы мы обнаружили себя.
Когда же мы сидели спокойно, акулы не обращали на нас ни малейшего внимания: их интересовала только добыча. Лишь время от времени одна из них направлялась в мою сторону, видимо, привлеченная запахом свежей крови и слизи, оставшихся на моих руках от окуня.
Однажды акула "распилила" свою добычу в тот самый момент, когда проплывала надо мной. Я же так увлекся наблюдением за одной из хищниц, что ничего не замечал вокруг. Вдруг мое внимание привлекла какая-то тень. Взглянув наверх, я увидел прямо над своей головой вторую акулу, схватившую отпиленную половину добычи. Это отрезвило меня настолько, что мы решили: на сегодня хватит.