В час дня, Ваше превосходительство
Шрифт:
Мюллер объяснил:
— Мы решили пока не трогать. Дзержинский ушел в соседнюю с секретарской комнату. Слышен был его голос:
— Это провокация левых эсеров, Яков Михайлович…
Дзержинский извинился перед Мюллером:
— Я должен немедленно уехать.
У автомобиля сказал Карахану:
— Прошу вас немедленно в Кремль. Передайте Владимиру Ильичу: террористы — левые эсеры. Подозреваю, что скрываются в отряде Попова.
И шоферу:
— В Трехсвятительский!
…Часовые, узнав Дзержинского, распахнули ворота. По двору бродили пьяные
— Смирно! Дорогу председателю ВЧК!
Дзержинский быстрым шагом вошел в особняк. С ним чекисты — Беленький, Трепалов, Мартынов. В вестибюле — командир особого отряда Попов с бойцами.
Феликс Эдмундович сурово потребовал:
— Немедленно привести Блюмкина и Андреева!
— Блюмкин уехал в больницу, Андреева нет.
Не веря Попову, Дзержинский с чекистами стал осматривать комнаты. Попов следовал за ними.
Подошли Прошьян и Карелин. Карелин насмешливо сказал:
— Блюмкина ищете? Ищите — не ищите, мы Блюмкина не отдадим. Граф Мирбах убит им по постановлению ЦК левых эсеров. И ЦК принимает на себя всю ответственность за этот акт.
— Я объявляю вас, Карелин и Прошьян, арестованными, и, если Попов вздумает мне, помешать, я убью его как предателя.
Прошьян и Карелин побежали в соседнюю комнату, откуда тотчас же вышли Спиридонова, Александрович, Черепанов, Фишман, Камков, Саблин. За ними — Карелин и Прошьян.
Дзержинский усмехнулся:
— Вот теперь все окончательно ясно! Все главные провокаторы налицо!
— Поаккуратней выражайтесь, Дзержинский! — бросила Спиридонова. — Могу вам сообщить, что Мирбах убит нами.
— Сдайте оружие! — потребовал Саблин, направив на Дзержинского наган.
Дзержинский повернулся к матросам:
— И вы допустите, чтобы какой-то господин обезоружил председателя ВЧК, в отряде которой вы состоите?
Протопопов, помощник Попова, схватил Дзержинского сзади за обе руки, и Саблин вытащил из кобуры Феликса Эдмундовича револьвер. Были обезоружены и его спутники — чекисты. Они и не сопротивлялись, понимая, что силы слишком неравны и сопротивление опасно еще и потому, что мятежники могут убить Феликса Эдмундовича.
Карелин выкрикнул:
— Смотрите! Он еще улыбается! — и грязно выругался. — Немцам продались, а еще смеются над защитниками свободы! Вы голодаете, товарищи, а вчера по приказу Ленина в Германию отправлено сто вагонов хлеба!
Дзержинский развел руками:
— Ну и врете же вы, Карелин. Во-первых, не вчера, а неделю назад, вовторых, не сто вагонов, а, к сожалению, только тридцать шесть, в-третьих, это не для немцев, а для русских военнопленных, которых немцы перестали кормить. Вчетвертых, вы обо всем этом отлично знаете и лжете по вполне понятным причинам — распаляете себя и этих людей, которых вы обманули… Спиридонова жестом позвала Попова. Начальник особого отряда торопливо подбежал к ней. Спиридонова взяла его под руку, увела наверх. Через минуту Попов вернулся и радостно крикнул:
— А ну, пошли!
Дзержинский спокойно посмотрел на чекистов, словно спрашивал: «Выдержите?» Андрей чуть заметно кивнул: «Не беспокойтесь, Феликс Эдмундович!»
— Пошли, пошли! — торопил Попов. Стали вдруг серьезными Камков и Карелин, только у Черепанова не сходила дерзкая ухмылка.
Дзержинский деловито осведомился:
— Куда? Расстреливать будете или что-нибудь мерзкое придумали?
— Давай иди! — подгонял Попов. — Сейчас узнаете… Черепанов вслед крикнул:
— Спокойной ночи, Дзержинский!
Во дворе матрос прямо с подводы раздавал бойцам консервы — по две банки на брата. Отрядник в новенькой шинели, подпоясанный новым желтым ремнем, стоя в очереди, громко спрашивал:
— Какие? Мясные?
— Мясные, вторая с горохом.
— Сам ешь!
Была еще очередь за баранками. Их, видно, только что привезли — запах стоял на весь двор. Выдавали без веса — связками, кому какая попадет. Навстречу арестованным чекистам шли бойцы, увешанные баранками, — лица счастливые, достались большие связки. Насмешливо спросили:
— Может, пожуете?
— Их сейчас получше угостят!..
От ворот бежал парень с винтовкой, кричал:
— Сапоги привезли! А ну, становись…
Попов матюкнулся:
— Вот сволочи! Нашли время!..
– Строго скомандовал: — Налево!
Повернули, и сразу увидели кирпичную стену…
В военкомате Даниловского района шел обычный рабочий день: заполняли документы на добровольно явившихся офицеров и солдат, расспрашивали, особенно интересуясь социальным происхождением и семейным положением. Районный военный комиссар Рыбин и начальник мобилизационно-оперативной части Струков беседовали с пришедшим на регистрацию бывшим подполковником царской армии Ананьиным. Ананьин служил всю жизнь в артиллерии, а Рыбину именно сегодня был нужен артиллерист: звонили от Подвойского, просили срочно подыскать — надо послать в Ярославль. На вопрос, как он отнесется к тому, чтобы срочно выехать в Ярославль, Ананьин ответил:
— Я в вашем распоряжении.
— Как же вы вовремя. Ах как хорошо!..
Влетел писарь. Рыбин недовольно глянул на него:
— Что случилось?
Писарь подал бумажку. Рыбин заглянул и возбужденно сказал:
— Товарищи, послушайте! Телефонограмма всем районным комитетам РКП, районным совдепам, штабам Красной Армии! «Около трех часов дня брошены две бомбы в немецком посольстве, тяжело ранившие Мирбаха… Это явное дело монархистов или тех провокаторов, которые хотят втянуть Россию в войну в интересах англофранцузских капиталистов, подкупивших и чехословаков. Мобилизовать все силы, поднять на ноги все немедленно для поимки преступников. Задерживать все автомобили и держать до тройной проверки. Предсовнаркома В. Ульянов(Ленин)».
Зазвонил телефон. Говорили из районного Совета депутатов:
— Рыбин! Сколько у тебя машин?
— Одна.
— На ходу?
— Ползает…
— Командиры есть?
— В наличности человек десять.
— Пусть идут к нам. И ты давай. Оставь для связи дежурного. Быстрее!
— Давайте с нами, товарищ Ананьин… К военкомату подкатил самокатчик, кинул листовки — краска еще не высохла, пачкала руки.
«ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЕ СООБЩЕНИЕ
О ЛЕВОЭСЭРОВСКОМ МЯТЕЖЕ
И ОБ УБИЙСТВЕ ГЕРМАНСКОГО ПОСЛАННИКА МИРБАХА