Шрифт:
Элвин Уайт
В час досуга
С машиной в руках в бар вошел человек, и почти все мы взглянули на него поверх своих стаканов, потому что никто из нас никогда не видел ничего подобного. Человек поставил свою ношу на стойку рядом с пивным краном. Она заняла чертовски много места, и было видно, что буфетчику не слишком понравилось соседство этого прибора, большого и нелепого.
– Два сода-виски, - сказал человек. Буфетчик продолжал сбивать коктейль, очевидно пытаясь понять, чего хочет посетитель.
– Вам двойную порцию?
–
– Нет, - сказал человек, - два стакана сода-виски, пожалуйста.
Он глядел на буфетчика в упор, не то чтобы очень враждебно, но и не слишком дружелюбно.
Долгие годы обслуживания завсегдатаев баров выработали у буфетчика своеобразное чувство угодливости, и тем не менее угождать новому клиенту ему не хотелось, да и машина не вызывала особой симпатии-это было очевидно. Буфетчик взял дымящуюся сигарету, до поры лежавшую на краю кассы, затянулся и задумчиво положил ее обратно. Потом он налил две порции виски, наполнил два стакана водой и небрежно сунул все это под нос человеку с машиной. Посетители наблюдали. Когда в баре случается хоть что-нибудь нарушающее привычный порядок, интерес к событию тотчас завладевает всеми посетителями и сплачивает их.
Человек не показал и виду, что чувствует себя в центре внимания. Он положил на стойку пятидолларовую бумажку. Потом он проглотил виски и запил его водой. Открыв какую-то маленькую отдушину в машине (похожую на воронку для заливки горючего), он влил туда другую порцию виски, а затем и воду.
Буфетчик угрюмо наблюдал за ним.
– Не смешно, - сказал он ровным голосом.
– И потом ваш приятель занимает слишком много места. Поставьте его на лавку возле двери и освободите стойку.
– Здесь хватит места всем, - отрезал человек.
– Я не шучу, - сказал буфетчик.
– Поставьте эту чертову штуковину возле двери, я сказал. Никто ее не тронет. Человек улыбнулся.
– Вы бы видели ее сегодня днем, - сказал он.- Она была великолепна! Сегодня был как раз третий день турнира. Только представьте себе - три дня непрерывного обдумывания! И играть пришлось против лучших шахматистов страны. В начале партии она получила преимущество; потом в течение двух часов великолепно развивала успех и закончила игру, загнав короля противника в угол. Неожиданно сняла коня, нейтрализовала слона, и все было кончено. Вы знаете, сколько денег она выиграла за три дня игры в шахматы?
– Сколько?
– спросил буфетчик.
– Пять тысяч долларов, - сказал человек.
– Теперь ей хочется приятно провести свой досуг, ей надо выпить.
Буфетчик рассеянно возил полотенцем по влажной стойке.
– Забирайте ее в другое место и поите ее там!- твердо сказал он.
– У меня и без этого хватает забот.
– Нет, нам нравится здесь.
– Он указал на пустые стаканы.
– Повторите, пожалуйста.
Буфетчик медленно покачал головой. Он не знал, что сказать, но продолжал упрямиться.
– Уберите эту штуковину, - потребовал он.
– Я не могу разливать виски, когда надо мной надсмехаются.
– Насмехаются, - сказала машина.
– Надо говорить "насмехаются".
Какой-то посетитель, стоявший тут же у стойки, пил уже третий стакан сода-виски и, по-видимому, был готов принять участие в разговоре, к которому он прислушивался весьма внимательно. Это был человек средних лет. Он уже ослабил галстук и расстегнул пуговицу воротничка. Он почти прикончил третий стакан, и алкоголь побуждал его ринуться на помощь обиженным и жаждущим.
– Если машина хочет выпить еще, дайте ей выпить, сказал он буфетчику.
– Не будем торговаться.
Человек с машиной повернулся к своему новоявленному другу и серьезно поднял руку к виску, отдавая честь в знак благодарности и дружелюбия. Теперь он уже обращался только к нему, нарочито игнорируя буфетчика:
– Вы же знаете, как хочется выпить, когда поворочаешь мозгами!
– Конечно, - ответил друг.
– Известное дело. Весь бар заволновался, некоторые явно были на стороне буфетчика, другие сочувствовали машине и ее друзьям.
– Еще виски с лимоном, Билл, - сказал высокий хмурый человек, стоявший рядом со мной.
– И не очень увлекайся лимонным соком.
– Лимонной кислотой, - сердито поправила машина.
– В этих барах никогда не увидишь настоящего лимонного сока.
– Хватит!
– сказал буфетчик, шлепнув ладонью по стойке.
– Уносите-ка эту штуковину прочь. Мне не до шуток. Мне работать надо. Я не хочу выслушивать дерзости от механического мозга или черт его там знает от кого.
Хозяин машины игнорировал этот ультиматум. Он снова обратился к другу, стакан которого был уже пуст.
– Она хочет выпить не только потому, что устала за три дня игры в шахматы, - дружелюбно сказал он.
– Знаете, почему еще она хочет выпить?
– Нет, - сказал друг.
– Почему?
– Она сплутовала, - сказал человек. Услышав это, машина хихикнула. Один из ее рычагов опустился, а на доске с приборами засиял глазок.
Друг нахмурился. У него был такой вид, словно кто-то не оправдал доверия, оскорбил его в лучших чувствах.
– Никто не может плутовать в шахматы, - сказал он. Эт-то невозможно. В шахматы игра ведется в открытую, там все на виду. Характер игры в шахматы таков, что никакое плутовство невозможно.
– Когда-то и я так думал, - сказал человек.
– Но, оказывается, все-таки есть способ.
– Что ж, это меня нисколько не удивляет, - вставил буфетчик.
– Стоило мне бросить взгляд на эту штуковину, и я сразу определил, что здесь сплошное жульничество.
– Два сода-виски, - сказал человек.
– Вы не получите виски, - отрезал буфетчик. Он свирепо глядел на механическую мыслительницу.
– Почем мне знать, может, она уже пьяна?
– Это нетрудно проверить. Спросите ее что-нибудь, сказал человек.