В чем истина? Эксплейнер по современной философии от Фуко и Делеза до Жижека и Харауэй
Шрифт:
По ту сторону человеческого: книга Донны Харауэй «Оставаясь со смутой»
Донна Харауэй – одна из основоположников нового материализма, автор эссе «Манифест киборгов», культового для исследователей и активистов 1980-х и 1890-х годов. «Оставаясь со смутой» в определенном смысле продолжила предыдущие работы профессора, добавив к ним актуальные социологические исследования, антропологию и литературоведение.
Одна из центральных проблем книги – «смута» и то, как можно философски рассматривать это понятие. Харауэй включает в него и современный кризис
– > Забота
Автор рассмотрела обозначенные проблемы через оптику постгуманизма, который и помог преодолеть дуализм субъекта и объекта, природы и культуры, прочие противоречия и выйти, по собственным словам Харауэй, к «эпистемологическим запутанностям»: множественному знанию, которое не сосредоточено вокруг фигуры Исследователя, Ученого или Философа.
– > Феминистская эпистемология
Среди тех, на кого ссылается Харауэй, Латур, Делез, Фуко, Барад и многие другие.
Тем, кто исследует или интересуется современной эпистемологией, философией науки, постгуманизмом или современным искусством. Книгу «Оставаясь со смутой» можно коллективно читать на семинарах, посвященных новым формам академического письма и попыткам «пересобрать» классические варианты исследования философии и ее истории.
«Когда я была студенткой, меня тронула игра слов “родство” (kin) и “благородство” (kind) у Шекспира: сородичи в смысле семьи не обязательно будут благороднее и добросердечнее всех остальных. Заводить сородичей и обретать благородство [making kind] (как категорию или заботу, с помощью родных без кровных связей…) – эти действия отпускают воображение в полет и могут изменить историю» [68] .
68
Харауэй Д. Манифест киборгов: наука, технология и социалистический феминизм 1980-х. М.: Ad Marginem, 2017.
Как управлять временем? Отвечают Пруст и Делез
Книга Делеза «Марсель Пруст и знаки» вышла в 1964 году. Она содержит философский анализ эпопеи французского писателя Марселя Пруста «В поисках утраченного времени». Романы этого автора часто причисляют к «литературе тотального воспоминания», но у Делеза они связаны не с памятью, а с интерпретацией знаков.
По Делезу, персонаж Пруста все время ищет и пытается понять знаки – обучается им. Чтобы рассказать о своих открытиях, автор вводит четыре вида знаков, которым соответствует столько же видов времени.
По Делезу, эти знаки пусты. Попадая в светское общество, человек, если он неинтересен, может утратить свою значимость.
Во время светской беседы теряется время –
Есть различие между потерянным и утраченным временем. Первое – это процесс, утечка. Утраченное время – состояние.
В общении влюбленных могут присутствовать трагизм, тоскливость, обреченность. Почему? Делез отвечает: первые ощущения никогда не повторятся – останется только утраченное время, и его будет невозможно повторить. Именно с этим столкнулся в своей влюбленности и герой Пруста.
Здесь логика Делеза уже не столь очевидна. Он пишет: чувственные знаки – материальные. Мы берем их как ощущения мира вокруг, и это позволяет нам, получая доступ к миру, «обретать» его. Можно догадаться, что вместе с материальностью «обретается» и время.
Время складывается из кусочков ощущений: из вкуса печенья в детстве, из запахов дома, в котором мы росли. Вместе с этими ощущениями мы обретаем время. Самый яркий пример для Пруста – печенье «мадлен».
По Делезу, именно они определяют все прочие знаки. Потому что знак любви, чувства или какой-нибудь еще может быть запечатлен в знаках искусства и том времени, которое они в себе несут. Ведь такое время и называется обретенным.
Эпопею Пруста в интерпретации Делеза можно воспринимать как один большой знак искусства и как обретенное время. Оно скрепляет все остальное, создает литературную машину по переработке различных знаков.
Что такое «эстетическое бессознательное» и как оно влияет на искусство?
Жак Рансьер – политический философ и теоретик искусства, известен работами в области политической теории, эстетики и образования. Рансьер обращается к вопросам власти, равенства и демократии. Особое внимание он уделяет отношениям между искусством и политикой, и этот интерес отражен в книге «Эстетическое бессознательное».
Текст появился в результате двух лекций, которые Рансьер прочел в 2000 году. Автор задался вопросом: как психоанализ повлиял на устранение иерархий в искусстве и приблизил понимание эстетики как способа мышления, в котором предметы искусства становятся субъектами мысли? Чтобы ответить, Рансьер обратился к трем режимам искусства: этическому, изобразительному и собственно эстетическому.
Этот режим Рансьер связал с идеями Платона и его «Государства»: этический режим искусства призывает нас к действию; критерием оценки становится соотношение искусства с чем-то внешним. Например, с общественными представлениями о морали, с государственными законами или религиозными догматами. Главное – это воздействие, которое искусство может оказать на зрителей. Например, средневековое искусство, иконы, произведения соцреализма в СССР: литература, живопись, кинематограф.