В чужих не стрелять
Шрифт:
— Что же предлагает «Россия»?
— Добровольно отказаться от страховки.
— А если нет?
— Если нет, они начнут процесс. Они пригрозили нанять лучшего адвоката России. — Глебов осторожно положил сигару, и Пластов заметил: пальцы дрогнули. — Сразу после визита страхового агента я отправился к своему постоянному адвокату Трояновскому. Конечно, Сергей Игнатьевич уверял меня, что будет драться как лев. Но… когда я попросил Трояновского высказаться откровенно, мы ведь с ним друзья, он сказал, что на моем месте добровольно уступил бы страховку.
— Он сослался
— Нет, не сослался. Но шансов выиграть процесс, как он считает, у нас почти нет. Так что… если я не получу страховки, мне грозит позор, долговая яма, это в лучшем случае. В худшем, если докажут преступный умысел, каторга.
Пластов подошел к окну, стал разглядывать привычно оживленный тротуар внизу, на Моховой. Дело скользкое, это чувствуется сразу, но ведь впервые за много лет он получает возможность заработать большие деньги. Причем, как выражаются юристы, заработать чисто и, что самое главное, честно.
— Николай Николаевич, вряд ли я помогу вам больше, чем Трояновский. И потом… если кто-то посоветовал вам прийти ко мне, он наверняка должен был сказать, что… — Пластов поймал взгляд Глебова.
Тот закончил за него:
— Что вы не у дел и в черных списках? Да, меня об этом предупредили. Это сделал один из помощников Трояновского, Владимир Иванович Тиргин. Кажется, вы вместе учились?
Пластов нахмурился, тронул корешки книг. Он хорошо знал Тиргина и не верил ему.
— Да, учился. Володя Тиргин… Пай-мальчик, не хватающий звезд с неба, но отличный чинуша. Что это он вдруг вспомнил?
— Тиргин видел, что я в отчаянном положении.
— И это все?
— Думаю, у Тиргина… Как бы это сказать, особое отношение… — Глебов сделал паузу, — ко мне.
— Что же сказал Тиргин?
— Он целиком согласился с Трояновским, но заметил, что есть последнее, как он выразился, отчаянное средство — ваша помощь. Теперь же, после разговора с вами, я вижу, он не ошибся. Кстати, если речь пойдет о гонораре, я мог бы увеличить вознаграждение до пяти процентов.
Пластов на секунду снова повернулся к окну и невольно застыл. Внизу, у одного из подъездов, так хорошо ему знакомых, прячась в тени двери, стоял невысокий человек лет тридцати пяти, худой, большеносый, чуть сгорбленный. В человеке Пластов без труда узнал Тиргина, своего бывшего сокурсника. Новость: Тиргин никогда не будет прятаться в подъезде просто так. Помедлив, Пластов повернулся:
— Подождем о гонораре. Прежде всего я должен решить для себя, есть ли у меня, а значит, и у вас хоть какой-то шанс. Отлично знаю: Трояновский никогда не будет ронять марку и отказываться от дела, если есть хоть какая-то надежда на успех. — Он еще раз глянул в окно Тиргин исчез. Что было ему нужно? Непонятно. Выслеживал? Но в выслеживании Глебова для Тиргина как будто не было никакого смысла. Мелькнуло: Тиргин — ключ к Трояновскому.
— Николай Николаевич, расскажите коротко о так называемых доказательствах страховой компании. — Так как Глебов колебался, Пластов добавил: — Вы понимаете, без них о деле не стоит и говорить?
Владелец сгоревшего завода кивнул:
— Мелких поводов, к которым компания могла бы придраться, немало, я изложу главные. Во время пожара на заводе находился один сторож, что естественно, так как был выходной день. Обычно мои сторожа всегда отлично справлялись с обязанностями, у меня к ним не было никаких претензий. Но на этот раз сторож был, мне кажется, просто пьян. Видите ли, последние несколько лет сторожами у меня работали опытные люди, совершенно непьющие. Дежурили они через день. Но… за пять дней до пожара, одного из них, Ермилова, я уволил. Признаться, сейчас я вижу, что без всяких причин. Как говорится, этот Ермилов попал мне под горячую руку.
— Из главных причин все?
— Да, если не считать покупки семидесяти бочек нефти перед самым пожаром. Видите ли, нефть входит в состав обмоточного материала для различного вида проводов. Эти семьдесят бочек, годовой запас, я, как назло, принял и разместил на заводе в субботу, перед самым пожаром.
— Получается, вы действительно приложили все силы, чтобы сжечь собственный завод дотла?
— Получается.
— Из фактов, говорящих против вас, все?
— Как будто все… Естественно, имели место другие мои оплошности, скажем, отсутствие предохранительных противопожарных переборок, большое количество разбросанного по заводу пресс-шпана, кое-что другое, но это… можно считать лишь дополнением.
— Да, обстоятельства более чем грустные. — Пластов встал; Глебов поднялся вслед за ним. — Думаю, Трояновский прав, серьезный юрист вряд ли возьмется за это дело.
В кабинете наступило неловкое молчание. Глебов тронул ладонью лацкан сюртука, кашлянул.
— Вы мне отказываете?
— Николай Николаевич, если говорить честно да, отказываю.
Глебов усмехнулся:
— Что ж. Имею честь.
— Подождите.
Они медленно двинулись к выходу.
— Браться за это дело я не готов, но, если вы дадите мне некоторое время на размышление, не исключено, что я все-таки за него возьмусь.
Г лебов остановился у двери, взял шляпу.
— Что значит — «некоторое время»?
— Ну, допустим, день, два.
— Что ж… У меня нет другого выхода. Но вы должны понимать, события не ждут.
— Понимаю. Страховому обществу «Россия» пока ничего не говорите. Если они будут особенно давить на вас, скажете, вам нужно подумать. Постарайтесь как можно дольше оттянуть момент решительного разговора. Я же… Я позвоню вам в самое ближайшее время. — Пластов щелкнул замком, приоткрыл дверь. — Скажите, кому из людей на заводе вы могли бы доверять?
— Каждому.
— Так не бывает.
Глебов задумался, достал из кармана глянцевую тетрадку:
— Возьмите, эго рекламный каталог нашего завода. Там вы найдете интересующие вас адреса, телефоны, имена. Если говорить об особо доверенных — я бы назвал директора-распорядителя Гервера, начальника производства Ступака, инженеров Субботина и Вологдина.
— Спасибо. — Пластов спрятал проспект, вышел вместе с Глебовым на лестничную площадку. — Значит, старого опытного сторожа вы выгнали. Откуда взялся новый?