В чужом обличье
Шрифт:
— Ага, нам вроде бы дед что-то такое рассказывал.
— Ну вот! — обрадовалась Агата. — Значит, вы знаете, что было дальше!
— Хм, — Реймонд глупо улыбнулся. — Дальше Лукас дёрнул Катрину за косичку и свалил на нас, и она разозлилась, как грых-шатун, и мы разбежались. А дед потом заставил нас мыть всю башню с верхнего этажа до подвала.
Агата только головой покачала, не зная, смеяться ей или возмущаться.
— Когда Второй Император ехал домой, — проговорила она, поджав губы, — то претерпел много лишений. Но не унывал, а своим волшебством
Агата перевела дух, радуясь, что в комнате слишком темно и не видно, что у неё снова горят уши.
— Так. Встретили. Поцеловала. И что? — поторопил её Реймонд.
— А то, что Второй Император похвалил дом пана Остромира и сказал, что нигде на всём белом свете его не принимали так искренне и радушно, как в этом доме, — немного обиженно отозвалась Агата. — И тогда взял Эржбету в жёны, а пана Остромира сделал своим сенешалем. История о том, как простая бедная паночка стала императрицей, облетела весь мир, и с тех пор у нас есть обычай, что жених приезжает к невесте на двор, одетый в простую и неброскую одежду, и на плече у него сидит какая-нибудь птица. А невеста встречает жениха на дворе, подаёт напиться и целует в щёку. А если…
Поняв, что если докончит фразу: «Если не люб, невеста выливает квас на землю», то сболтнёт лишнего, Агата снова уткнулась в одеяло.
— Ага, вон оно чего, — медленно проговорил Реймонд. — А домул Тадеуш, стало быть, вёз сюда этого своего толстого друга свататься. А тут я. А я ещё думаю, чего это старик какую-то птицу требует? Вот значит… хе. Хе-хе… Аха-ха!..
— Дурак! — соскочив с постели, Агата ладошкой запечатала ему рот. — Ты чего ржёшь, услышат же! Ой.
И, торопливо укутываясь в одеяло, отступила на шаг.
— Да я что, я ничего, просто… — Реймонд поднял на неё взгляд и, не сдержавшись, прыснул вновь. — Пф-кха-ха.
Он торопливо уткнулся лицом в стол и прикрылся руками, пытаясь заглушить рвущийся наружу смех.
— Дурак, — Агата в сердцах треснула его ладошкой по плечу и села рядом за стол, стремясь согнать с лица непрошенную улыбку.
— Ох-х, ладно, не сердись, но это и впрямь было смешно, — утёр слёзы Реймонд. — Вот дома-то животы бы надорвали — поехал в Вагрант магии учиться, а ещё не доехав, женился!
— Угу, — фыркнула Агата. — Тебе-то посмеяться только, а у меня теперь… вся жизнь…
Прервавшись на полуслове, она смахнула непрошеную слезу.
— Да ладно тебе, — Реймонд легкомысленно ткнул её кулаком в закутанное одеялом плечо, отчего сердце Агаты застучало чаще. — Всё ж разъяснилось теперь. Вот этот толстый, э-э… как его?..
— Пан Чеслав Вашневский.
— Ага, ну, вот, он твой жених, всё, разобрались. Ну, вышла ошибка, что теперь, в Карке топиться? Жалко, конечно, что старика того выпороли и тётку, которая меня встречала. Но я видел, они уже по двору ходят, всё нормально с ними.
Агата отвернулась к стене.
— Хотя, конечно, жениться, на ком старшие скажут, — это у вас неправильные обычаи. Вот у нас в Перпетолисе — свобода! Ну, в горных-то кланах, может, и бывает такое, а в Нуандише — ни-ни! Вот мне б если дед велел жениться, я б сразу!..
— Чего «сразу»?
Реймонд поёжился.
— Ну, объяснил бы ему, что это неправильно. Да. И вообще, у меня дед, знаешь кто? Магистр Агостон Хатчет, самый сильный маг королевства! Он мудрый, и меня знает, так что даже пытаться бы не стал. Мы, маги, — свободны! Так всегда было!
— Да, Спаситель в первую очередь заповедал людям жить свободно, своей волей, — Агата выпростала из-под одеяла руку и сотворила знак Спасителя. — Жалко, что я не маг…
— Ох, сочувствую, — с неожиданным участием посмотрел на неё Реймонд. — Ты бы знала, как я сам боялся, что окажусь не-магом. Давно проверку-то проводили?
— А? Проверку?
— Ну, проверку на способности к магии? Чтобы определить, ты маг или нет, — Реймонд ухмыльнулся. — Так ты чего, не знала, что такая бывает?
— А ты зато не знал про Второго Императора! — фыркнула Агата.
— Больно надо! Так что?.. Хочешь проверку пройти?
— Проверку? А… это как? — воображение тут же нарисовало Агате похабную картину. Вот сейчас этот балбес скажет ей раздеться, потом встать в какую-нибудь нарисованную кровью на полу кляксу… Агата приготовилась отбиваться от похотливого дурака и громко кричать.
— Да легко, — порывшись за пазухой, Реймонд достал книжечку в деревянном, обитом кожей переплёте. Книжечка была совсем небольшой, меньше ладони. — Смотри, тыкаю сюда пальцем и желаю, чтоб стекляшка загорелась. Видишь?
И в самом деле, вставленная в центр обложки крупная стеклянная бусина зажглась и засияла голубоватым светом.
— Это мой дед сделал, — похвастался Реймонд. — Сказал, чем ярче стекляшка горит, тем сильнее я стал, и что надо почаще себя проверять. Ну, и всяких мелочей магических в книжку понаписал.
— Ух ты, — Агата зачарованно тронула кожаный переплёт. — И мне можно… попробовать?
— Конечно, — фыркнул Реймонд. — Для того и достал.
Агате немедленно захотелось дать ему по шее. Но вместо этого она спросила осторожно:
— А что делать-то?
— Ну, вот касаешься книжки и мысленно как бы просишь стекляшку загореться.
Агата дотронулась до книжки. Ничего не произошло. Это было так обидно, что она аж носом шмыгнула:
— Не получилось.
— А ты точно старалась? Надо очень-очень сильно захотеть. Все силы собрать, всю волю и злость.
Не сдержавшись, Агата всё же треснула Реймонда по шее:
— Ты не говорил!
Сжав левую руку в кулак так, что ногти впились в кожу, она снова притронулась к книжке.