В чужом ряду. Первый этап. Чертова дюжина
Шрифт:
Самолет взлетел в голубую высь, сделал широкий разворот и лег курсом на запад.
Через двадцать минут Белограй зашел в пункт связи центрального штаба.
— Телеграфируйте в Москву. Шифровальщик взялся за карандаш.
— «Министру внутренних дел Круглову С.Н. Докладываю. В пять часов утра по московскому и в полдень по местному времени из аэропорта Магадан вылетел спецрейс с особо секретным грузом на борту весом в три тысячи килограммов и взял курс на Москву. Тем же рейсом вылетел исполняющий обязанности начальника Дальстроя генерал-майор Белограй. Подпись: начальник
Шифровальщик с удивлением глянул на генерала.
— Что-то непонятно, лейтенант?
— Вопросов нет, товарищ генерал.
— Выполняйте. Телеграммы или шифровки из Москвы, адресованные на любое имя, должны доставляться мне лично в срочном порядке спецкурьером.
— Слушаюсь.
Белограй вышел из здания штаба и сел в свой «Виллис».
Он умышленно отправил телеграмму Круглову, а не Абакумову. Формально Дальстрой подчиняется министру внутренних дел. По логике вещей шифровка попадет в нужные руки, тем более что ее отправлял Челданов, который не знал о письме Абакумова, присланного Белограю. Теперь о его отъезде будет знать вся страна. Без утечки не обойтись. Телеграмма пойдет по рукам, и ее содержание станет общим достоянием, пока доберется до Абакумова. А после исчезновения самолета история приобретет статус скандала. Абакумова может спасти только Берия, но он этого не сделает. Он лишь подтолкнет зарвавшегося зазнайку к краю пропасти. Партия осталась без трех тонн золота и бериевским шлюхам больше не видать собольих манжет и воротников.
Потирать руки было рано — развязка наступит через несколько часов, а он о ней узнает не раньше завтрашнего дня. Можно выспаться, что Белограй и намеревался сделать.
17.
Самолет сильно тряхнуло. Лайнером управлял второй пилот, подполковник Карапетян.
— Кочка или ямка, Сурен? — спросил Алешин.
— Что бы это ни было, но мне не понравилось, Алексей Данилович.
— Высота?
— Пять тысяч триста.
Самолет опять тряхануло.
— Командир, первый правый двигатель дает сбой, — доложил бортинженер.
— Пробуксовки быть не должно. Сбросить газ и снизиться на отметку три тысячи.
— Есть, командир.
Самолет начал снижаться.
Машина вела себя послушно.
— Облачность низкая.
— Снижайся, Сурен, все в порядке.
Алешин хорошо знал самолет и был спокоен. Толчок повторился, самолет накренило вправо.
— Сбой второго правого движка, первый встал, — доложил бортинженер.
— Без паники, Савва. Уровень топлива?
— Полный.
— О чем ты, Сурен? Мы три тысячи пролетели. Переключи на дополнительный бак.
— Двигатели встали.
Самолет клюнул носом.
— Беру управление на себя. — Алешин занервничал. — Переключай на первый бак. Усов, запускай двигатели.
— Правое крыло мертвяк.
— Топливные приборы не работают, командир, — доложил Карапетян.
— Навигационная система дает сбой. Компас пляшет. Курсовое устройство не реагирует, радиодальномер умер.
— Что со связью?
— Антенну
— Опять? Почему лично не проверил?
— Связи нет, — повторил Тополев.
— Выключить двигатели. Запускать с интервалом в полминуты.
— Похоже, мы летим без топлива, — предположил Карапетян.
— Такого быть не может.
— Может, Алексей Данилыч, — подтвердил бортинженер. — Двигатели не реагируют на запуск. Слабая пробуксовка.
Самолет спустился ниже облаков, под ним простирался серо-зеленый океан тайги.
Ближайший аэродром?
— Отмеченных на карте нет.
— Снижаемся. Подключайся, Сурен. Если мы не вытянем нос вверх, то клюнем.
— Из этого танка планер не получится, командир.
— Вытянем. У нас хвост тяжелый. Побреем заросшую бороду Сибири. Выключить двигатели, сбросить газ.
Самолет резко снижался, но держался ровно.
— Ветерок за бортом нас выручит. Так, ребята, идем на разворот без резких движений. Плавно.
На горизонте появилась река. Гористая, густо заросшая деревьями земля приближалась с большой скоростью.
— Выпускать шасси?
— Садимся на брюхо. Если попадем на вершину, то скатимся с нее, как на саночках. Только бы дотянуть. Всем пристегнуться. Держать нос, Сурен, штурвал на себя.
— Силенок не хватает.
На помощь пришел радист.
— Где Шкловский?
— В бомбовом отсеке. Спит на ящиках.
— Внимание, мальчики, рвем когти!
Стальная махина коснулась верхушек деревьев на самой вершине горы, винты тут же обломились, самолет сбрил деревья и заскользил по склону вниз, сметая все на своем пути. Первым снесло левое крыло, машину развернуло, и она продолжала скольжение хвостом вперед. Оторвало и правое крыло. Самолет вновь развернуло, теперь он стал похож на подводную лодку. Скорость увеличилась, деревья сметались, как травинки.
Движение закончилось на краю ущелья, еще немного, и бескрылая сигара нырнула бы в пропасть.
Наступила тишина. Напуганное зверье разбежалось, птицы взмыли в небо.
Так закончил свой полет спецрейс особого назначения Магадан — Москва. Пять человеческих жизней и три тонны золота рухнули в необитаемой части российских бескрайних просторов.
Для кого-то авиакатастрофа стала трагедией, для кого-то спасением. Кто-то потерял все, кто-то приобрел надежду. Кто-то нашел смерть, кто-то свое будущее.
Тайга умеет хранить молчание.
ГЛАВА III
Этап в преисподнюю
1.
Белограй спал на печи, не раздеваясь. Разбудили его ночью, пришла шифровка из Москвы.
— От начальника службы связи, — доложил курьер связи. Генерал вырвал из рук солдата конверт и тут же распечатал его.
«Полковнику Челданову Х.П.
Спецрейс из Магадана к месту назначения не прибыл. Последняя связь установлена с Якутском через четыре часа тридцать минут после вылета. На связь с Иркутском экипаж не вышел. В небо подняты самолеты близлежащих воинских авиационных подразделений. Идут поиски.