В дебрях Даль-Гея (сборник)
Шрифт:
«Вот что значит молодость!» — с завистью подумал Линд, а вслух сказал:
— Будь они настоящими молодцами, они сами бы вышли в космос, а не стали бы прятаться за спины псевдоразумных двуногих.
Некоторое время они молчали.
— Линд, — вдруг робко сказала Зикка, — а может быть, двуногие все же разумные? Ну пусть не так, как мы, по-другому.
Линд ответил не сразу:
— И мне приходили в голову такие мысли, Зикка, однако надо трезво смотреть на вещи. Основным качеством разума является способность к мысленному моделирований. Без этого не может возникнуть настоящая цивилизация. А двуногих моделирование приводит в ужас, как самых обыкновенных животных.
— А может быть, они творят не силою мысли, а руками, как творили наши далекие предки, — не сдавалась Зикка.
Линд задумчиво улыбнулся:
— Творить руками! Как давно это было! Уже много тысячелетий в нашем мире властвует творческая мысль. Почти все окружающее создано или облагорожено, этой могучей силой. А многое ли можно сделать руками?
— Руки можно вооружить механизмами!
— Какими сложными и громоздкими должны быть эти механизмы! Сколько дополнительных сил и материалов надо израсходовать, чтобы творить таким примитивным образом. Насколько экономичнее, наконец, мысленное моделирование.
— Но моделин в естественном виде встречается так редко! Мы натолкнулись на него случайно, нам просто повезло.
— Разум встречается еще реже, — строго сказал Линд.
Зикка не ответила. Некоторое время они ехали молча, стараясь преодолеть вдруг возникшее отчуждение. Потом Линд мягко сказал:
— Я понимаю твои сомнения, Зикка. Да, руками можно сделать многое. Но ведь руками, лапами, щупальцами, клювами, челюстями творят не только сапиенсы, но и самые примитивные животные. Вспомните воздушные мосты пиффов или гнезда рокков. Разве это не чудо из чудес? И все-таки самого гениального пиффа от самого примитивного сапиенса отделяет непроходимая пропасть — только сапиенс может творить силою мысли!
— Наверное, вы правы, Линд, — покорно сказала Зикка, — вы говорите очевидные истины. Но сколько раз уже самые очевидные истины шатались и рушились под напором познания! — Она повела рукой вокруг себя и тихо добавила: — Мир велик, Линд, а мы знаем так мало!
— Да, — в голосе главного модельера прозвучала нотка грусти, — мир велик.
Серебряная Риола спряталась за горизонт, но стало лишь чуточку темнее — на противоположной стороне небосклона загоралась новая алая заря. Это всходил звездный колосс, красный гигант Орро. Близилась красная ночь — часы раздумий и грусти. Розовые сумерки спорили с голубыми.
ЗЕЛЕНАЯ ЖЕМЧУЖИНА
Глава 1
Слепящее золотисто-зеленое солнце тонуло в изумрудном море. Пронзительно желтое небо по мере удаления от солнца наливалось бирюзой и постепенно приобретало прозрачный опаловый цвет. Редкие облака, висевшие над морем пышными шапками, играли голубыми огнями и синими тенями. Море сонно колыхалось, морща солнечную дорожку — реку зеленоватого фейерверочного пламени.
Лобов опустил руку, которой прикрывался от колющих лучей солнца, и перевел взгляд на берег. Зеленый мир! Даже белоснежная полоса песка казалась сейчас зеленой и походила не столько на песчаный пляж, сколько на лужайку, поросшую весенней травкой. Зато трава, иглы елей и листья пальм сверкали темной медью и бронзой, и только малахитовые прожилки и узоры говорили о том, что и они рождены этим зеленым миром.
Нахальные пальмы заняли на пляже самые лучшие места. Изогнув тонкие талии, они в самозабвенной неподвижности смотрелись в темную воду лагуны. Ели робко выглядывали из-за их спин, видно, очень хотели, да никак не решались подойти поближе к воде и с досады швыряли в зеленый песок свои украшения — большие ярко-синие шишки. Только одна елочка, проскочив между пальмами, застыла у самого обреза воды. Наверное, елям не полагалось подходить так близко к морю. Волны, добегавшие сюда в непогоду, подточили ее корни, елка угрожающе наклонилась и готова была упасть на песок под первым же порывом ветра. И все-таки она расцвела, украсив себя убогим нарядом недоразвитых шишек.
Лобов улыбнулся, поражаясь этой настырности природы, огляделся, подобрал выброшенный морем тонкий древесный ствол, очистил от остатка ветвей, глубоко воткнул в песок рядом с елочкой и накрепко привязал ее к этому шесту. Полюбовавшись на свою работу, он подошел к воде — вымыть руки.
Огромное зеленое солнце, на которое теперь можно было смотреть, почти не щуря глаз, коснулось своим краем моря. Казалось, море вскипит и ринется в небо бурлящим радужным облаком. Но ничего такого не произошло. Мир дремал под мелодичный аккомпанемент птиц-колоколов. И чем больше погружалось солнце в море, все растягиваясь по горизонту и темнея, тем смелее звонили птицы. «Динь? Дон?» — звучал среди пушистых оранжевых игл робкий вопрос. А в ответ над салатным пляжем, над медной травой и черным морем, политым изумрудным огнем, стелился, уносясь вдаль, густой и сочный удар колокола: «До-он!»
— Иван, — донесся в пикофонах голос Кронина. Лобов очнулся от раздумья, встряхнул мокрые руки — на песок полетели капли воды, похожие на шарики ртути.
— Слушаю.
— Я нашел скелет аборигена-антропоида.
Лобов еще раз, теперь уже машинально, встряхнул руки, осмысливая услышанное.
— Антропоида?
— Да. И он так похож на останки человека, что даже страшновато. Может быть, прилетишь?
Лобов огляделся. Зеленое солнце тонуло в море. Над медно-зеленым лесом вздымалась, рассекая опаловую даль, черная колонна «Торнадо». На вершине корабля горел рубиновый огонь маяка, казавшийся чужим и тревожным в этом зеленом мире.
— Поздно, Алексей. Вызывай Клима. Голографируйте находку и на корабль.
Глава 2
«Торнадо» был в космосе, на полпути к Земле, где должен был стать на капитальный ремонт в лунных эллингах звездных кораблей, когда Лобова гравитограммой пригласили на разговор с базой. Оставив Клима и Алексея маяться догадками, Лобов прошел в рубку лонгсвязи, включил линию и увидел на экране озабоченное лицо своего старого товарища — начальника базы галактических исследований Всеволода Снегина.
— Иван, только что с Перл получен сигнал бедствия. «Торнадо» ближе других кораблей к этой планете. — Снегин сощурил в легкой улыбке свои холодноватые синие глаза. — Дойдете без капитального ремонта?
— Дойдем, — задумчиво проговорил Лобов, недоумение вдруг отразилось на его лице. — Но, Всеволод, на Перл же никого нет. Станция законсервирована!
— Да, — хладнокровно подтвердил Снегин, — и все-таки сигнал бедствия оттуда получен.
Иван кивнул головой в знак понимания и снова задумался, потирая лоб.