В дебрях Даль-Гея (сборник)
Шрифт:
— Так все-таки это неземной ребенок!
— Да, — без всякого воодушевления согласился Лобов, — получается так.
Он посмотрел на выносной пульт связи, на большой циферблат, по которому резво бегала секундная стрелка.
— Надо связаться с Климом, — скорее подумал вслух, чем обратился к инженеру, Иван.
И Кронин взглянул на выносной пульт.
— Через семь минут, не раньше, — сказал он с сожалением, — а сейчас бесполезно, системы связи глайдера обесточены: Клим работает с биолокатором. Ты чем-то обеспокоен?
— Да, — Лобов сел в раскладное кресло возле выносного пульта и спросил со скрытой надеждой: — А может быть, это все-таки земной ребенок, Алексей? А эта проклятая химическая группа — следствие особенностей местного питания?
Инженер решительно покачал головой.
— Исключено. Любой организм отчаянно консервативен. Вспомни о тканевой несовместимости. Но чем ты обеспокоен?
— Я боюсь, что этот так называемый ребенок — вовсе не ребенок, а совершенно взрослая особа.
Кронин улыбнулся:
— Что ты, Иван! Пусть это абориген, удивительно похожий на человека, во это, несомненно, ребенок.
— Было время, ты не считал его ребенком.
— Мы были ослами. Налицо ясные, они бьют в глаза, признаю инфантильности. Вспомни хотя бы о росте.
— Дело не в росте и не в морфологии. Инфантильность свойственна всем сапиенсам, в том числе и людям. И прежде всего в сфере психологической.
Инженер усмехнулся:
— Выходит, и я ребенок? Хорошенькое дитя!
Лобов даже не улыбнулся, он смотрел на резко бегающую секундную стрелку часов, голос его звучал грустно и иронично:
— И ты дитя. Тебе чужда жестокость, а она свойственна большинству несапиентированных самцов. Ты любишь розыгрыши и шутки. Ты склонен к бескорыстной дружбе не только с себе подобными, но буквально со всем живым. А ведь это характернейшая черта любого детеныша. Вспомни-ка площадки молодняка наших зоопарков, где рядом резвятся маленькие антилопы, тигры, медвежата, козлики и волчата — непримиримые враги во взрослой ипостаси. А все мы, экипаж «Торнадо», разве мы не похожи на щенков, с упоенным любопытством обследующих новую квартиру-планету?
Кронин смотрел на командира со сдержанным любопытством и тревогой: он хорошо знал, что молчаливый Иван бывает таким словоохотливым только в минуты большого напряжения.
— Ну хорошо, — мягко сказал вслух Алексей, — допустим, что на Перл живут некие разумные, младенцеобразные с нашей точки зрения существа. Где их цивилизация? Их дворцы, заводы, парки, энергостанции? Где их электромагнитное и гравитационное информационные поля? Короче говоря, где их ноосфера?
Лобов мельком взглянул на него:
— А разве это обязательные признаки? Может быть, буйство техники, стремление перекорежить и переломать природу — всего лишь болезнь роста, свойственная детству разума? Кто знает, может быть, зрелые сапиенсы, чья история насчитывает миллиарды лет, находят другие пути к счастью, которые позволяют им жить в гармоничном единении с окружающим миром, как бы растворяясь в нем.
— Почему же эти гармоничные сапиенсы избегают контактов с нами? Причиняют нам зло?
— Что такое зло и добро в масштабах вселенной? Каждый решает эту задачу на свой лад и вкус. — Иван усмехнулся: — И почему ты решил, что они избегают контактов с нами? Может быть, как раз не избегают. Держат нас, так сказать, под колпаком, ставят нам задачи разной степени сложности, наблюдают, как мы пытаемся решить их, и посмеиваются над нашей беспомощностью.
Лобов вздохнул и добавил грустно:
— А может быть, и не смеются, а жалеют нас. Жалеют и боятся. Как мы боимся акул, волков и пантер, хотя неизмеримо превосходим их уровнем интеллекта. Как разрушить этот барьер? Не знаю.
Лобов поднялся на ноги, коротко приказал:
— Готовь униход, Алексей.
Кронин покосился на часы.
— Клим опоздал всего на минуту. Скажу по секрету, он опаздывал с докладами и больше. Что тебя так беспокоит, Иван? Клим в глайдере, вооружен.
— Разве не были вооружены Жан и Майя Верней? — едко спросил Лобов. И после легкой паузы уже мягче добавил: — Я не уверен, что твоя находка — ребенок. Но вам точно известно это чуждое нам инопланетное существо, поразительно похожее на земного младенца. А уж если что и может заставить космонавта потерять всякую бдительность, так это ребенок, беспомощный ребенок, брошенный на произвол судьбы. Готовь униход, Алексей.
Глава 14
Клим на запросы не отвечал. Не работала и телеметрия, которая связывала глайдер, корабль и униход; очевидно, все связные системы машины, которой управлял Клим, так и остались обесточенными. Это затруднило поиск, хотя и не делало его слишком сложным: был известен маршрут глайдера, точки, где он выходил на связь, а это позволяло достаточно уверенно рассчитать предполагаемое местонахождение Клима. В эту расчетную точку и вел униход Лобов. Они взлетели какую-нибудь минуту тому назад, Кронин возился на заднем сиденье с ранцевым биолокатором, который Иван приказал подготовить на всякий случай. Униход летел медленно и тяжело — под брюхом машины была подвешена массивная синеватая сигара подземного бота.
Почувствовав прикосновение к своему плечу, Иван обернулся и увидел встревоженное лицо инженера.
— Я допустил вчера оплошность, Иван. Не осмотрел снаряжение, в котором вы с Климом ходили по следу грибницы.
— Я лично осмотрел скафандры. Все в порядке, — успокаивающе сказал Лобов.
— Я не о скафандрах, а о ранцевом биолокаторе. Точнее, о его счетчике суммарного биоизлучения.
— Счетчик не смотрел. Ну?
— Эти взрывы, что вы наблюдали с Климом, вовсе не безопасны. Суммарная доза страшная, так что счетчик попросту зашкалило. К тому же одна из частот совпадает с частотой альфа-ритма головного мозга человека. Если бы не скафандры, вам пришлось бы плохо.
Лицо Ивана окаменело.
— Клим без скафандра? — без всякой надежды спросил он.
— Конечно. Кто знал?
— А чем грозит эта составляющая с альфа-ритмом?
Кронин замялся, прежде чем ответить.
— Потеря памяти. Паралич. В самом худшем случае возможна и смерть.
Несколько секунд Лобов молчал, не отрываясь от управления и не оборачиваясь.
— Надевай скафандр, — сказал он наконец, — сумеешь в такой тесноте?
— Сумею.
— Потом возьмешь управление. Да поторопись, — в голосе Ивана прорвалась нотка раздражения, он тут же погасил ее и закончил спокойно: — В таком деле могут решать секунды.