В дебрях Даль-Гея (сборник)
Шрифт:
— Не рискуй понапрасну.
Лобов улыбнулся:
— Не буду. Готовь глайдер и жди сигнала, Клим.
Иван посадил униход не на самом берегу, возле юкантропов, а поодаль, на плоском пригорке, открытом со всех сторон. Достав из кобуры пистолет, Лобов задумчиво взвесил его на ладони, примкнул к нему дополнительный магазин с ампулами снотворного и положил обратно. Все небо от края до края светилось насыщенным оранжево-красным огнем и ощутимо дышало теплом; растаяли тени, мир стал бестелесным, плоским и тревожным. Было почти тихо, лишь издалека доносились резкие беспокойные павлиньи вскрики.
С минуту постояв возле машины и освоившись, Лобов аккуратно прихлопнул дверцу и неторопливо пошел по направлению к озеру, от которого его отделяла полоска чахлого кустарника. Кустарник был неподвижен, но именно это и настораживало. Чем ближе Иван подходил к нему, тем острее он ощущал разлитую повсюду скрытую опасность. Из-за кустарника одним длиннейшим прыжком вылетел юкантроп. Казавшийся темно-бронзовым в апельсиновом свете, он упруго стоял на полусогнутых ногах, покачиваясь из стороны в сторону. Его отделяло от Лобова метров двадцать, поэтому Иван не мог хорошенько рассмотреть хозяина Юкки и озера, но смысл происходящего, сама поза юкантропа были предельно ясны — дальше идти запрещалось.
Лобов отчетливо представил, что любой неосторожный шаг может спровоцировать нападение. Придется доставать пистолет, и новая гора тел ляжет на этих берегах. Помедлив, он спокойно повернулся и пошел к униходу, кося одним глазом через плечо. Поза юкантропа потеряла свою настороженность, он обернулся к кустарнику и издал мягкий гортанный крик. Ему ответил нестройный, разноголосый хор голосов. Лобов приостановился, весь превратившись в слух. Почудилось или в самом деле прозвучал смех, тот самый тихий смех, который он не раз слышал в тумане возле «Торнадо».
Заметив непроизвольное движение Лобова, насторожился и юкантроп, оказывается, он не переставал внимательно наблюдать за Иваном. В фигуре этого часового, бесстрашно вставшего на пути чужого и, наверное, страшного ему существа, было нечто странное. Неторопливо двигаясь к униходу, Лобов перебирал в памяти все детали встречи с юкантропом. Может быть, отсутствие тени придавало юкантропу жутковатый, призрачный вид? Да нет, тени не было не только у юкантропа, а и у кустарника, деревьев и самого Лобова. Юкка — мир без теней. Светит все небо, целиком, свет падает равномерно отовсюду, поэтому тени просто неоткуда взяться. Вот почему, несмотря на сочность освещения, пейзажи планеты выглядят такими плоскими и тоскливыми. И, как ни бился Лобов, он не мог поймать это неуловимое, странное в фигуре стоящего юкантропа, оно ускользало, как понравившаяся и вдруг позабытая мелодия.
От озера к униходу плотной рыжей стеной валился туман, сочные краски, которыми был окрашен пейзаж, незаметно выцветали, приобретая акварельный оттенок. Через несколько минут туман будет здесь. Сколько раз он приносил с собой странные звуки, в том числе, он мог поклясться, тот самый игривый смех, который прозвучал здесь несколько минут назад. Лобов полной грудью вдохнул теплый влажный воздух, насыщенный болотистыми испарениями. Настала пора рискнуть. Один рискованный шаг, сделанный вовремя, стоит нескольких суток методичного поиска. Склонившись к пульту, Иван послал на «Торнадо» вызов:
— Обнаружил юкантропов, попробую вступить с ними в контакт.
Клим появился на экране видеофона почти немедленно:
— Да ты что? Подожди прикрытия!
— Нет, как раз прикрытие-то может все испортить, — и чуть улыбнулся, — не волнуйся, Клим. Насколько я разобрался в обстановке, риска почти нет. Жди моего вызова двадцать минут. Если его не будет, вылетай к озеру. Свои наблюдения я задиктую.
— Ты сошел с ума! Вспомни про Аллена и Ватана! — рассердился Клим.
— Все будет хорошо. Извини, Клим, нет времени.
Выключив видеофон, хотя штурман еще пытался что-то говорить, Лобов продиктовал на ленту записи свои наблюдения, выводы и догадки. Заканчивать пришлось скороговоркой. Туман уже заливал его ноги, нависая сверху пышным козырьком. Еще мгновение, и он бесшумно рухнул вниз необъятной бестелесной массой. Мир исчез, осталось лишь румяное топленое молоко, поглотившее все остальное. Теперь нужно набраться терпения и ждать. А разве есть на свете что-нибудь мучительнее чуткого, тревожного ожидания?
Глава 9
Барту еще раз проверил аппаратуру, оглядел палату, вздохнул, вглядываясь в лицо спящего Майкла Дивина, и повернулся к Климу:
— Что ж, все готово. Можно приступать. Я отойду в сторону. Кто знает, как он воспримет мое присутствие, а на тебя у него явно положительная реакция.
— Вот еще что, — добавил он озабоченно, — по данным энцефалографии самыми ясными у него будут периоды пробуждения и засыпания, когда в мозгу протекают неустановившиеся переходные процессы. Будь максимально активен в это время. Вопросник наготове?
— Да я все запомнил наизусть.
— И все-таки держи его наготове, — Барту несколько нервно улыбнулся. — Начнем?
— Начнем! — ободрил его Клим.
— Ввожу агипноты. Действие скажется секунд через тридцать. Следи за его веками. Как только они начнут подрагивать, приступай.
Клим склонился к изголовью штурмана «Метеора». Барту оказался прав, через полминуты Майкл шевельнул головой, веки его задрожали.
— Майкл, это я, Клим Ждан. Ты меня слышишь?
Дивин открыл глаза и наморщил брови, разглядывая склонившееся к нему лицо Клима.
— Клим? — недоуменно переспросил он.
— Клим. Забыл, как мы ночью, при луне спускались на лыжах с Эльбруса?
Что-то похожее на улыбку отразилось на лице Дивина.
— Где Балавадзе, Майкл? Балавадзе и Дина Зейт? — настойчиво повторил Клим.
Губы штурмана «Метеора» тревожно дрогнули.
— Вспомни, — негромко, но тоном приказа проговорил Клим, — Вано Балавадзе и Дина Зейт, где они?
Лицо Дивина напряглось, теперь нервно двигались не только губы, но и брови.
— Вано Балавадзе, — тихо повторил он, — он… он… там. Там!