В диких условиях
Шрифт:
Последнее, что известно об Уотермане, – это то, что 1 апреля он находился на северо-западном ответвлении ледника Рут. Его следы вели к восточному склону Денали напрямую через лабиринт гигантских расщелин, и было ясно, что он не предпринимал никаких попыток обойти даже очевидно опасные места. Больше его никто не видел. Предполагается, что он разбился насмерть, рухнув на дно одной из этих расщелин, когда под ним провалился тонкий снежный мост. Целую неделю после исчезновения Уотермана вертолеты и самолеты Управления Национальных парков обыскивали предполагаемый маршрут его движения, но найти ничего не смогли. Позднее группа альпинистов обнаружила на оставленном в горном домике Шелдона
Как и стоило ожидать, между судьбами Джона Уотермана и Криса Маккэндлесса стали проводить параллели. Также Маккэндлесса сравнивали с Карлом Макканном, приветливым, рассеянным техасцем, который во время нефтяного бума 1970-х переехал в Фэрбенкс и нашел высокооплачиваемую работу на строительстве Трансаляскинского нефтепровода. В начале марта 1981 года, то есть как раз в тот момент, когда Уотерман уходил в свое последнее путешествие по Аляскинскому хребту, Макканн нанял самолет, чтобы добраться до озера, расположенного около реки Колин на южном краю хребта Брукса в 120 километрах к северо-востоку от Форт-Юкона.
Тридцатипятилетний фотограф-любитель Макканн сказал друзьям, что летит поснимать диких животных. С собой он взял пятьсот фотопленок, два нарезных ружья, дробовик и больше шестисот килограммов провизии. Прожить среди дикой природы он планировал до конца августа. Однако Макканн почему-то забыл договориться, чтобы пилот в конце лета забрал его обратно в цивилизацию, и в результате расплатился за это жизнью.
Этот грандиозный ляп долговязого техасца вовсе не удивил Марка Стоппела, молодого жителя Фэрбенкса, хорошо знакомого с Макканном по девятимесячной совместной работе на нефтепроводе.
«Карл был приятным, простецким, как все южане, парнем, все наши его любили, – вспоминает Стоппел. – Он казался мужиком разумным и сообразительным. Но была в нем и какая-то чудаковатость, вроде он был не от мира сего. Эмоциональный был парень, любил шумные гулянки. Он умел быть человеком совершенно ответственным, но иногда мог махнуть на все рукой и начать вести себя крайне импульсивно, выезжать на браваде и личном обаянии. Нет, я не могу сказать, что удивился, когда услышал, что Карл улетел туда, забыв договориться, чтобы его вывезли обратно. С другой стороны, удивить меня не так-то уж и просто. Одни из моих друзей утонули, других убили, третьи погибли в результате странных несчастных случаев. Живя на Аляске, к такому постепенно привыкаешь».
Ближе к концу августа, когда дни стали заметно короче, а в остывающем воздухе над хребтом Брукса уже запахло осенью, Макканн забеспокоился, поняв, что за ним слишком долго никто не прилетает. «Кажется, мне нужно было вести себя гораздо осмотрительнее и четче договориться об обратной дороге, – признавался он в своих дневниках, львиная доля которых была впоследствии опубликована Крисом Кэппсом в серии из пяти статей, написанных для газеты Fairbanks Daily News – Miner. – Но скоро все выяснится».
Зима с каждой неделей подступала все стремительнее. По мере истощения продуктовых запасов Макканн начал жалеть, что выбросил в озеро все патроны для своего дробовика, оставив только дюжину на всякий случай. «Я постоянно вспоминаю о выброшенных месяца два назад патронах, – писал он. – Было пять коробок, и я, все время натыкаясь на них взглядом, думал, как глупо было тащить с собой так много. (Чувствовал себя каким-то воякой.)… гениально было с моей стороны. Кто бы знал, что в какой-то момент они могут понадобиться мне, чтобы просто не умереть с голода».
Потом, в одно холодное сентябрьское утро, ему показалось, что до спасения рукой подать. Когда Макканн, зарядив оружие оставшимися у него патронами, отправился на утиную охоту, царившую вокруг тишину внезапно разорвал рев самолетного мотора, а через некоторое время над головой появился и сам самолет. Заметивший лагерь пилот сбросил высоту, чтобы посмотреть поближе, и дважды прошел над ним на бреющем. Макканн принялся размахивать ярко-оранжевым чехлом от спального мешка. Сесть самолет не мог, потому что его шасси было оснащено колесами, а не поплавками, но Макканн был уверен, что пилот его заметил и, соответственно, в самом скором времени пришлет за ним гидроплан. Его уверенность в таком исходе была настолько велика, что он сделал в дневнике запись следующего содержания: «Я прекратил подавать сигналы еще в тот момент, когда самолет ушел на второй круг, и немедленно начал сворачивать лагерь и паковать вещи».
Но самолет не вернулся ни в тот день, ни завтра, ни послезавтра. Понять, почему это произошло, Макканн смог только через некоторое время, когда ему на глаза попалась его охотничья лицензия. На ее оборотной стороне были напечатаны рисунки, изображающие систему сигналов, при помощи которой находящийся на земле человек может общаться с пилотом самолета в экстренных ситуациях. «Мне помнится, когда самолет уходил на второй круг, я поднял правую руку на уровень плеча и потряс в воздухе сжатым кулаком, – написал Макканн. – Это был жест радости… типа как любимая команда забила гол или еще чего-нибудь такое». К сожалению, как выяснилось только теперь, одна поднятая рука является общепринятым сигналом «У меня все в порядке, помощь не требуется», а чтобы передать пилоту сообщение «SOS, немедленно высылайте помощь», нужно было поднять вверх обе руки. Но Макканн узнал обо всем этом слишком поздно.
«Наверно, именно по этой причине они развернулись и пролетели еще раз, но на втором круге я не подал им никакого сигнала (в действительности, я вроде бы даже повернулся к самолету спиной), – философски размышлял в своем дневнике Макканн. – Скорее всего, они подумали, что я какой-то ненормальный, и просто махнули на меня рукой».
К концу сентября озеро замерзло, а тундра покрылась толстым слоем снега. Когда закончились продукты, Макканн пытался собирать плоды шиповника и ставить силки на кроликов. Однажды он нашел на берегу озера тушу умершего от какой-то болезни карибу, разделал ее и добыл себе немного мяса. Тем не менее, к октябрю его организм уже переработал львиную долю подкожного жира, и Макканну стало все труднее и труднее спасаться от холода длинными, морозными ночами. «К этому моменту хоть кто-нибудь в городе уже должен был сообразить, что я слишком долго не возвращаюсь и, значит, у меня что-то пошло не так», – написал он. Но самолета так и не было.
«Это было очень похоже на Карла – ждать, что кто-то самым волшебным образом явится его спасать, – говорит Стоппел. – Он работал шофером грузовика, машина часто простаивала, и он просто отсиживал задницу в кабине, мечтал да фантазировал. Так-то он и придумал себе это приключение на хребте Брукса. Готовился он к путешествию серьезно: почти год все обдумывал, планировал, в перерывах расспрашивал меня, что нужно взять с собой. Но планы – планами, а фантазии – фантазиями, а их у него было выше крыши».