В Дикой земле
Шрифт:
Бросив застрявшее оружие, он напал на последнего ратника с голыми руками, вцепился в него и стал трясти, бешено рыча, заставляя дребезжать и лаять. Вместе они повалились наземь, где тегин прижал коленом правую руку врага, дёрнул его шлем так, что лопнул ремешок, а потом вгрызся в горло. Взвизгнув, задёргавшись, тот быстро обмяк и уставился в небо мёртвыми глазами.
Архгрра’Храгр поднялся над поверженными. Он дышал громко и хрипло, руки, только что переполненные силищей, дрожали, его гнутое лицо было красной от крови и вперемешку со слюной та вязкими канатиками впускалась всё ниже, капала на землю. Тегин
Найдя на телах фляги с водой, он умылся как следует, прополоскал рот, омыл руки. Оглядевшись, решил прихватить одну из сабель с ножнами и поясом, бросил ненужный уже лук и сломавшийся каменный нож, а также остальное, чем жил в лесах.
За всем, что произошло, внимательно следили рагххрары. Они не испугались и не разбежались, они были достаточно умны, чтобы понимать происходящее, но, как и многие поколения их предков, эти скакуны всегда хранили молчание, соблюдая тяжёлый родовой жребий.
Тегин приблизился к ним с кинжалом одного из убиенных, заставив вздрогнуть, но не побежать. Рагххрары принимали свою судьбу. Однако не смерть ждала их, но свобода. Сняты были сёдла, срезаны с гнутых морд намордники с уздечками. Облики рагххраров поразительно походили на облики шхаур’харрах, выдавая общего предка.
— Вы свободны. Но не ты. Повезёшь меня в Одинокий Клык.
Получившие свободу, обнажённые, такие же розовокожие и щетинистые, как и сам Архгрра’Храгр, скакуны потрусили прочь вдвоём. Тегин же взлетел в седло третьего, натянул поводья, крепившиеся к наморднику, и издал лающий хохот:
— Едем в Одинокий Клык! Едем скорее!
Молодой шхаур’харрах помчался вперёд, а память указывала ему путь. Скоро он выехал на широкую дорогу, проложенную среди деревьев-великанов и помчался дальше. Вскоре он выехал из леса на простор и увидел вдали высокие стены пограничного города-крепости Одинокий клык.
Тегин сжал бока скакуна коленями и помчался, на скаку поднимая громкий вой, коим сообщал всем вокруг о завершении своего путешествия и десятки голосов перенимали это послание, передавая дальше! К тому часу, когда он приблизился к стенам города, над всеми окрестностями стоял переливчатый вой, разносивший благое известие: тегин вернулся!
Обитатели пригородов высыпали на улицы и падали на колени, надеясь, что их коснётся хотя бы пыль из-под ног рагххрара, на котором скакал Архгрра’Храгр; ворота города были заранее раскрыты для него, стражи громко выли и радостно лаяли; голоса тысяч сородичей встречали его внутри каменных стен, когда тегин мчался с вывалившимся из пасти языком по улицам, не щадя скакуна, счастливый без меры! Он вернулся на родину, он вернулся к своему народу!
Лишь перед вратами самой крепости, что послужила основой для закладки города, Архгрра’Храгр натянул поводья и пустил измученного рагххрара шагом. Он въехал степенно, гордо, свысока глядя на ратников, торопливо поправлявших на себе броню и высокородного тудуна, воссевшего править на этих землях от лица великого кагана. Тудун, одетый богато и красиво, могучий, но уже отяжелевший прожитыми летами и сытостью, упал на колени пред тегином и накрыл голову руками, проявляя тем самым покорность, граничившую с самоуничижением.
— Я вернулся из Великой Пущи! — провозгласил Архгрра’Храгр, вскидывая сжатый кулак. — И пускай знают все, что я выдержал испытание великого кагана!
Ратники в восторге заголосили, вой и лай разнеслись по всему городу, привлекая народ ближе к крепости, сообщая важную новость.
— Отрадно видеть тебя живым и невредимым, о могучий тегин.
Единственный голос перекрыл сотни других, хоть и был он тих. Огромная сила чувствовалась за этим голосом, зловещая, страшная, пахшая кровью сила. Шелест полов багряного одеяния и цоканье шагов сопровождали хозяина голоса всегда, также как испуганная тишина. Жрец Кхрага покинул капище и явился в крепость, чтобы самостоятельно поприветствовать Архгрра’Храгра, вернувшегося из земель, откуда не было возврата.
Точно как на памяти тегина, слуга Рогатых Владык тяжело опирался на узловатый посох и носил на лице золочённую маску с витыми рогами, подражая своим кумирам, а ноги его, хотя это скрывали одежды, были обезображены. Подобно всем багряным жрецам, Кхраге отрубили пальцы, приладив вместо них золочёные копыта из бронзы, которыми он теперь всегда цокал, неверно, неуклюже ковыляя.
— Восславим Рогатых Владык! — воскликнул жрец, растягивая шрамированный рот в улыбке, показывая гнилые зубы, торчавшие из кровоточивших дёсен. — Вознесём хвалу!
— Слава Рогатым Владыкам!!! — рявкнули ратники послушно.
— Сегодня мы устроим приветственный пир! — продолжал вещать Кхрага, смотря на всех сквозь прорези маски, на которой ещё поблёскивали капли свежей крови. — А завтра я пошлю гонцов к столичным стенам, отправлю великому кагану радостную весть!
Архгрра’Храгра приняли с почестями, соответствовавшими его положению. Тегина старательно отмывало пять девушек, после чего слуги нарядили его в украшенную броню и поднесли саблю с ножнами, обтянутыми красной кожей. Пир, устроенный в честь его возвращения, прошёл на ворсистых коврах и мягких подушках с обилием мяса и вина, а когда почти все гости уснули, объевшиеся и упившиеся, немногие ещё трезвые перебрались в отдалённое помещение с толстыми стенами.
Их было пятеро, считая самого Архгрра’Храгра. Среди собравшихся был тудун Одинокого Клыка, его сын и двое знатных воевод, пользовавшихся уважением среди ратников.
— Мы исполнили распоряжения, которые ты отдал перед уходом, о могучий тегин, — говорил тудун, — запасы сделаны, все важные воеводы с нами, а племенных эльтеберов мы сможем убедить. Слава о твоём подвиге уже разносится по Каганату. Мы и наши сторонники готовы поддержать тебя, если ты не передумал.
Архгрра’Храгр, который на пиру не проглотил ни единого кусочка и не сделал ни единого глотка, опасаясь ядов, осушил кружку студёной воды, поднесённую сыном тудуна. Жажда наконец была утолена.
Заговорщики поедали его глазами.
— Выступим на столицу завтра.
Они вздохнули с неясным чувством, — не с облегчением, но и не с огорчением. Все они были готовы рискнуть головами и теперь знали, что точно придётся сделать это.
В одну из дверей предупредительно постучали, и заговорщики схватились за сабли, но появившийся к комнате ратник приблизился с низкими поклонами, неся окровавленный мешок. Вскоре пред их глаза была положена отрубленная голова Кхраги.
— Остальные багряные жрецы? — спросил Архгрра’Храгр.