В Дикой земле
Шрифт:
Комарьё гибло, но его не становилось меньше, уже и неба не было видно, гудение и писк крыльев сводило с ума, боевые заклинания, которыми можно было не потопить самого себя, подходили к концу и тихое бешенство клокотало в груди. Отстранённо, смиренно, какая-то часть разума Тобиуса понимала, что начинается приступ дурной крови. Её тёмные потоки по венам рвались от сердца к голове, расчерчивали перекошенный ненавистью лик пугающим рисунком, собиралась тёмными пятнами вокруг рта и глаз, которые бешено пылали. Дымившиеся уже от заклинаний пальцы сжались в кулаки и из чёрного кольца вырвалось облачко
Оно разрослось быстро и решительно, хлынуло во все стороны густыми чернилами, распахнулись алые глаза и улыбавшаяся пасть, тоже алая, издала душераздирающий хохот безумца, переходящий в тоскливый вой, и всё живое, всё, что попало внутрь чёрного дыма худукку, погибло молниеносно, было разорвано, раскромсано, раздавлено, и усеяло своими останками дно лодки и воды вокруг. Сразу стало светлее, отчего тёмный дух, тоскливо подвывая, втянулся обратно в кольцо. Он не любил света.
Тобиус стоял посреди всего этого безобразия с широко раскрытыми глазами, умом находясь, казалось, где-то далеко. Он медленно и глубоко дышал, не моргал, смотрел в пустоту, но продолжал сжимать кулаки с белыми от напряжения костяшками. Всякий раз, призывая это чудовище, серый маг получал душевную рану, которая болела и ныла, к которой приходилось потом привыкать.
Сбросив это неприятное состояние, маг огляделся. Он не позволил худукку проникнуть внутрь палатки, куда успел шмыгнуть Фаза, но всё равно требовалось убедиться, что маленькие шерстяные нелюди не пострадали. Те действительно не пострадали… в телесном плане, по крайней мере. Тетург-рази крепко обнимал свою подругу, спрятавшись за плетёной корзиной с сушёными водорослями и оба они дрожали.
— Ну что, малыши, целы?
Из-за укрытия глядели две пары огромных глаз, ответа не было.
— Ну-ну, а вы думали, что помочь вам в вашей страшной беде сможет кто-то добрый и безобидный? О нет. Чтобы справиться со страшной бедой порой нужно позвать беду пострашнее. Ладно, сидите.
Изгвазданный парус потихоньку тянул лодку дальше. Вокруг всё ещё было немало комаров, однако основная масса погибла, и оставшиеся твари стали робеть. Трудно было с полной уверенностью предположить, что у этих насекомых-гигантов, чьё существование не вполне сочеталось с принципами физики и биомеханикой нормальных насекомых, могло иметься кое-какое понимание. Лишившись массы сородичей, оставшиеся теперь, возможно, понимали, что вероятность обратить на себя внимание стрекоз, возрастала на порядки. А стрекозы были вот они, парили, маша гигантскими крыльями и поднимая влажные вихри в поисках добычи. Лодку и человека они за таковую по счастью не считали, метя именно в комаров. Но Тобиус всё равно достал из поясного кольца жезл и готовился применить плетения, дремавшие внутри него, если хищники передумают.
Минуло обеденное время и минуло опасное болотистое место, река вновь убыстрилась, стала казаться чище, свежее; над водой поднялось пять мокрых панцирей.
— Рад видеть, что отряд не понёс потерь, — сказал Тобиус через борт.
— Нимфы, — ответил Го-Дар.
— Нимфы стрекоз?
— Они. Большие, много линек, голодные. Мы славно бились и не подпустили их к лодке.
— Спасибо. Мы тут, наверху, тоже не прохлаждались. Нужна передышка?
— Мы ещё не устали.
— Тогда вперёд!
Видимо, Дикая земля сама решила дать им небольшую передышку, и следующие три дня прошли относительно спокойно. Время от времени, когда берега сближались и Тобиус мог присмотреться к суше, он замечал, что с суши кто-то присматривался к нему. Один раз это было существо, висевшее на дереве над самой водой. Оно держалось за ветку длинными руками и касалось воды ногами, выглядело расслабленным и спокойным, как большая отдыхающая обезьяна. Но когда Тобиус сплёл Взор Орла, желая присмотреться, взгляд сам собой соскользнул с существа, и сколько раз маг ни пытался бы всё же рассмотреть его, ничего не получалось. Нечто не желало пристального внимания, а когда существу, вероятно, надоели попытки человека, Тобиус ощутил, как что-то заползает ему в голову, что-то очень неприятное и раздражённое.
— А вот не стоит.
С пальцев волшебника слетела Огненная Стрела и тварь быстро подтянулась, спасаясь от снаряда, что врезался в дерево. Рявкнув что-то сердитое, она подалась прочь и скрылась в переплетении ветвей.
— Что это было?!
— Не знаю. Вы здесь живёте, не я.
— Мы не живём здесь! — заявил Фаза, выглядывая из-за борта пугливо. — Мы там живём, дальше!
Волшебник улыбнулся слегка.
— Значит, опять разговариваешь со мной, да?
Нелюдь почесал свою пушистую голову, и выбросил за борт пук белёсой шерсти, под которой осталась другая, короткая, зелёная шёрстка.
— Вроде не кусаешься, Тоби! Надежда есть поладить и с такой страшилой! Но кошмар! Кошмар! Мы со Шкле испугались!
— И верно. Сам питомца иногда боюсь, но треть силы волшебника, — это сила существ, которых он смог подчинить.
— А другие две трети?! Другие?! Это что?!
— Ну… — Тобиус призадумался. — Вторая треть — это магические предметы, которыми волшебник умеет пользоваться. А последняя — все заклинания, которые он освоил.
Фаза внимательно следил за человеком, словно ожидая продолжения.
— Экий ты странный, то ли ёж, то ли нет. Как там Шкле?
— Скорбит! Скорбит Шкле! Думает о том, наверное, как родителям поведать придётся о судьбе несчастного Штра! Я б славную песнь храбрецу посвятил, да только не люб его предкам! Горлопаном зовут!
— Интересно почему?
— И мне интересно! — Фаза вновь почесался и выдрал из роскошного мехового воротника большой пук шерсти, который также отправился в воду. — Не будешь ведь наших пугать, а?! Та штука уж очень страшна, прямо мрак глубины, от него и бежали!
— Кто бежал?
— Тетург-риду!
Тобиус сердито вздохнул, вынудив осторожного собеседника отойти на шаг-другой.
— Я долго расспрашивал тебя в городе панцирников, что за беда пришла, но ты так ничего и не объяснил.
— Так непонятно же было! Языком не владел ты достойно! Не понимал тебя я, хоть и пытался! И ты меня тоже! Но учишься быстро!
— Да уж, быстро… Значит, тетург-риду…? Ну?
— Покинули дом свой, вот! — ответил Фаза. — В пещерах своих обнаружили что-то неясное! Страх поселился во мраке, хоть прежде его не боялись!