В электричке

Родионов Андрей

А она открыла дверь, не надев собачки.Он валялся на диване с какой-то блядью,А мать слушала в это время «Маяк».И тут она заплакала.Она плакала до вечера, и мы пили коньяк.Вскоре ее уволили за пьянство,Потом и меня поймали на воровстве.И я всегда вспоминаю об этом блядстве,Когда читаю в своей трудовой книжке,Что уволен по статье…Город тупиков, гаражей и заборов,Рождает истории, одна паршивей другой.Я стою на пустыре с трудовой книжкой вораИ пою: «Под небом голубым есть город золотой».

* * *

Проезжая мимо помойкиИногда увидишь: в грязиЛежат холодильник или плита,Расписанные фантастическими цветами.Эта тяга народа к творчествуУмиляет и настораживает,Но примитивное зодчествоПомойку облагораживает.Твой

холодильник не такой, как у всех,На твоем серванте — бумажная аппликация.На стене — картина неизвестного художника,Который умер в четырнадцать летВо время мастурбации.Ты как вылезший наружу конец пружины диванной,Ты была большая оригиналка.Твой холодильник, раскрашенный странноЯ вспомнил, проезжая мимо свалки.И пусть уже пусто, и нет просвета:Потянулись заборы и гаражи,Ты продолжаешь вкладывать душу в предметы,В предметы, у которых нет своей души.

* * *

Я сел в поезд одного из направлений местных,Вагон был почти пустой.Заняты были всего три места,И все три заняты передо мной.На одной скамье сидели втроемБаба и два мужика.Я им, видимо, помешал, не знаю, в чем:Они с ненавистью посмотрели на меня.Вагон тронулся, я устроился удобно,И притворился, что крепко сплю.Минуты три они сидели спокойно,Потом пересели на другую скамью.— Что они там делают, узнать пора бы, —Продолжая как-будто спать,Я увидел, что торчащую над сиденьем голову бабыМужская рука попыталась обнять.Внезапно один из мужиков обернулся,Но я вовремя успел глаза закрыть.— Только бы этот мудак не проснулся, —Услышал я голос, но чей, не смог определить.Тогда я решил вскрыть неизвестности дамбу,Узнать тайну их странного поведения.Я встал, взял сигарету и пошел в тамбур.Все трое вздрогнули при моем появлении.Раньше я мог видеть только их головы:Спинка сидения загораживала тела.Но подойдя к ним, я увидел, что все трое — голые,И лишь подвернута на шее водолазка на бабе была.Докурив сигарету, я вернулся,Оргия была в самом разгаре.На меня уже не обратил внимания никто,И я спокойно сделал несколько фотографий.Завтра продам их в «Мегаполис-Экспресс»По двести рублей за штуку.Репортаж под названием «железнодорожный секс»Прославит двух работяг и привокзальную шлюху.

* * *

На платформе Северянин,Северянин, СеверянинПьяный инопланетянинЭлектричку поджидал.Подошел к нему я сзади,Добрый, блядь, самаритянин,Подошел к нему я сзадиИ коленкой наподдал.У меня крепки коленки,У меня крепки коленки,Полетел он как в тарелкеНад платформою пустой.Колесом товарный поездРаздавил его по пояс.Мерзкий маленький захватчик!Не такой уж ты крутой!Прилетали тут тарелки,Очень черные тарелки,Злые инопланетянеГнули щупальца свои.И нависли надо мною,И со мной забили стрелкиНочью в следующую средуУ созвездия Змеи.Над платформой Северянин,под платформой СеверянинМертвый инопланетянинУлетел в последний рейс.Я уехал в электричке,Я куплю змею на Птичке,Я отвечу им предметноЗа работу МПС.

Из «Галактического цикла»

Ройтан

Это страшное место — планета РойтанЗдесь одни кабаки и бордели!Здесь в кругу безобразных инопланетянЯ полжизни истратил без цели.Где ответ на вопрос, почему я такой?Я не знаю такого ответа.Я опять просыпаюсь в кровати чужой —В лапах монстра с далекой планетыЯ хотел стать разведчиком новых миров,Чтобы мною гордились земляне.Но, физически креп, да душой нездоров,Я застрял на проклятом Ройтане.Нет забот у меня, лишь бы денег достать,Чтоб потратить их в грязных притонах…Лишь когда у меня перестанет стоятьИз десанта повестка догонит.

* * *

На подходе к системе ВегаПочувствовал грохот удара.Пробоина в нижнем отсеке —Это начало кошмара!Звездолеты врагов ОснованияПоявились на мониторе.Командир обратил наше вниманиеНа тот факт, что все мы сдохнем вскоре.Сдаваться не имело смысла:Тех, кто сдается пытают.Лазерной пушки раздался выстрел,И у нас отвалилась часть кормовая.Почему же молчит наша артиллерия?!Враги нас уничтожают целенаправленно.Это генералы Галактической ИмперииПривели сюда свою огромную армию.Прощайте, жена и дети!Уже командир застрелился,И штурман-предатель на самодельной ракетеВ игрек-пространство смылся.Разваливается на части наш звездолет,Оставшиеся в живых сходят с ума.Вот и закончился наш полет —Нас ожидает космоса вечная тьма.Нечего было черт знает куда летатьНеизвестно чего искать, черт знает где.Сидели бы дома, едрёна мать,А теперь нам, ребята, похоже пиздец!

Галактическая кулинарная

За бортом чужой и враждебный мир,Новых странных планет круговерть.Заболел инженер, и тогда командирРазрешил подарить ему смерть.Наше топливо кончилось, скоро как годМы дрейфуем в краю мертвых звезд.Есть в огромных цистернах запасы белков,От которых у всех тут понос.Да, еды у нас хватит на тысячу лет,Хорошо, что мы раньше умрем.Мы дрейфуем средь мертвых и древних планетИ от пищи белковой гнием.Говорят, что раз в год в этой части небесПролетает ракета с Земли.А пока капитан мертвецов наших ест:Инженера к нему унесли.Может быть, он наврал, что двигатель мертв —Зреет мненье средь наших ребят.Может быть, мы лишь мясо для чьих-нибудь ртов:Всех сожрут и вернутся назад.Людоеды, чудовища древних миров,Наберут в экипаж новичков,Привезут их сюда, выключают моторИ весь год потом жрут дурачков.Злобный ящер в контейнере — это был грузЗоопарку на Альдебаран. Может быть, с ним вступили в преступный союзПовар-враг и мудак-капитан.Почему до сих пор отвратительный монстрНе подох от нехватки еды?От белковой-то пищи воротит он нос:Год прошел возле красной звезды.Скоро год. Исчезает один за другимМоего корабля экипаж…Скоро очередь, Марта, за мужем твоим.Не волнуйся, я робот-муляж!

* * *

Превращаются в ткани живые машины,Неживые машины мои.Я человек лишь наполовину —В созвездии Наполовину-Змеи.Пока вены не вскипели жидким металлом,Надо оторвать лицо от резинового коврика.Кто укрыл меня силовым одеялом,Кто пожалел робота-алкоголика?В брошенной крепости на планете-пустынеЯ прихожу в сознание после бойни.Кто меня вылечил — свои, или чужие,В краю, где бушуют звездные войны?Это женщина с золотистыми волосамиВ конце коридора с обвалившимся потолком,Это она меня выходила,И теперь что-то произойдет между нами.А в рубке остались бутылка и сифон.Она — потомок расы древнейшей,Она помнит Первых, а я ничего, хоть убей,Она знает про тумбочку с фотографией гейши,Она знает, кто уничтожил моих людей.Затаившихся врагов не обнаружил локатор,Мы были разбужены взрывом стен.Она говорит: спи, отважный навигатор,На этой планете ты и я — одни совсем.Мое древнее волшебство исцелит твою душу:Ты больше не вспомнишь про свой сифон.Враги улетели, корабль твой разрушен.На этой планете теперь навеки наш дом.Я встаю, мои руки и ноги целы,Дева берет мои руки в свои.Но я лишь получеловек, и у меня в глазах прицелы.И в инфракрасном излученииЯ вижу тело полузмеи.Напрасно, дура, ты думаешь, что меня бросят свои.Но я пока ничего не расскажу тебе: Инструктор в школе предупреждал,Что когда такие женщины просят —Лучше соглашаться и все терпеть.Здесь три луны и четыре солнца,И воздух, которым можно дышать.Пойдемте, мадам, чем-нибудь там займемся,А звездные войны могут подождать.

* * *

Гуманоиды в трюме завылиОбычную песню рабов.Они нашли его в зарослях,В зарослях синих грибов.Он убежал с плантации,Три дня и три ночи не ел.Они нашли его в зарослях —Когда он уже околел.— Это последний землянинВ нашей звездной системе, —Сказал надсмотрщик строгий.— Хоронить в нерабочее время!Никто не выдерживал долюНа невыносимо-тяжелой работе.Они нашли его в зарослях,Похоронили в болоте.В трюм спустился надсмотрщик,Бластер поднял и сказал:— Кто будет петь эту песню —На завтрак получит свой кал!Гуманоиды больше не выли,Наступила везде тишина.На той планете, куда они плылиЗарослей до хрена.