В электричке, Родионов Андрей

В электричке

5.00 + -

рейтинг книги

Шрифт:

Андрей Родионов — один из самых значительных поэтов России. До сих пор работает в красильном цехе одного из московских театров. Пишет стихи, стоя за одноногим столиком в чебуречной. Раньше выступал в клубах вместе с панк-группой «Братья — короли». Его поэзия — поэзия окраин большого города: заборы, электрички, дешевый алкоголь, борьба с инопланетным разумом.

В электричке

В электричке — капли на оконном стекле,Пассажиры заняты транспортным флиртом,Вверх ногами висит на стенеРеклама борьбы со спиртом.Он сел напротив меня.Трехголовый, я сразу понял, что свой.Откуда-то на три дняПрилетел погулять выходной.Нам слов не надо, чтоб говорить,Не надо мыслей читать.Это миф, что сказочные герои не любят пить,Просто они не умеют блевать.— Где здесь можно? — спросил онИ похлопал себя по горлу.— Можно на следующей взять гондонЗа тридцать шесть рублей пол-литровый.У него пятнадцать, и у меня четвертак,Мы вышли в Подлипках, взяли пол-литра.— Пошли теперь в гости, ты клевый чувак,Здесь живет художник по кличке «Палитра».Это он нас когда-то нарисовал:Тебя, алкаша, и меня — Змей-Горыныча.Ты стоял на четвереньках, а я леталНа плакате, заказанном противниками синего.И он повел меня в престранные гости,А там все сидели уже на игле,И художник, руками, трясущимися от нарко-похотиРисовал мак, выросший на пне.Наркологи этот плакат заказали:Пень означает, что все потеряно,Все, во что верили, все, что знали,А мак как бы заменяет огромное дерево.Что это за дерьмо, в натуре?!Что изобразили твои карандаши?!Мак не пускает корней в древесной структуре,Об этом знаем даже мы, алкаши!Сраный создатель отстойных плакатов,Выйди на улицу и посмотри вокруг!Лучше нарисуй дерьмо на лопатеИ напиши: «Добро пожаловать в Москву!»— Это очень хорошая идея, — сказал он, и выгнал нас, —И меня, и трехглавого змея.Все это время у подъезда опер пас:— Ну что, ребята, медленным затарились?Покажите мне вены, вы, два говнюка,Дырок нету, по ноздрям запарились?Новички в этом деле? Гоните оба дозняка!— Мы не брали героина, мы по синему делу,И денег у нас нету ни копья!Я очнулся в электричке, привалившись к чужому телу.Что было с нами дальше, не помню ни хуя.Да так ли это важно — то, что было когда-то,Капли продолжали стучать и стучать за окном.Выхожу, а на вокзале везде плакаты:«Добро пожаловать в Москву!» — и лопата с говном.

Скандофорды На платформе Москва-Третья

Продает скандофордыМаленький дедушка в пиджаке.Морщины на лбу у него как фиорды,И синяя жилка на желтом виске.— Мне семьдесят пять лет,Я продавать скандофорды вынужден,Чтобы купить дорогие лекарства, —Так говорит, глядя на наши наглые морды.Я не купил скандофордов у деда,Я не люблю ребусы,Чтобы убить время, оставшееся до смерти.Достаточно купить дорогие лекарства.Мне тридцать лет, и я вынужденЕздить на электричках и на метро.Не заставляйте меня хотя быРазглядывать скандофорды по дороге!Монах и девочка с глазами собакиСовещаются, кто первый пойдет в вагон побираться.Они еще старые не очень,Но им тоже нужны дорогие лекарства.И вот уж следом вошли музыканты,Раздались синтезатора мощные аккорды:Будут деньги на дорогие лекарства,И даже хватит на скандофорды.Гуляет поезд по кривым фиордам,Карманы забиты ненужным, прошлым.И все уже в прошлом мои скандофорды,И дорогие лекарства тоже.

* * *

Красавица и наркоманка с длинными ногамиЖивет со мною уже около года.Она бывшая девушка известного музыканта,Совершенно сторчавшегося рейвера-урода.Я знаю: наверное, она мне не изменяет,В последнее время чего-то боится:Старается не встречаться со старыми друзьями,Предпочитает общение с одноразовым шприцем.Я ее понимаю, она усталая сука,Нужна тихая гавань и большому фрегату.Со мной она отдыхает — я спокойный и скучный,И никогда при ней не ругаюсь матом.Она работает секретаршей, я потихоньку воруюВ секонд-хендах, магазинах USA Global,Приторговываю шмалью, на Арбате танцую:Под рейв перед лохами кручу жопой.Мама говорит: во всем жена виновата,Что я скоро надорвусь, да и я сам это знаю.На кончике иголки коричневая вата,Но я не боюсь, это жизнь такая.Я стараюсь быть сильным, стараюсь быть смелым,Пить наравне с ее бывшими френдами.Жить по-настоящему, отдавать всего себя,Хотя по жизни окружен сплошными секонд-хендами.Она тоже секонд, в некотором роде:Вещи устают и ищут тихих хозяев.И, кстати, героин, в отличие от природыНе оставляет впечатления потерянного рая.

* * *

Олег и Валентин повстречали Леонида,Который дал им утром денег,Чтобы ему привезли белый.Вечером они и повстречали Леонида,И Леонид спросил Олега и Валентина:— Ну что, привезли?Олег и Валентин достали белый.Леониду, когда он развернул, показалось,Что его обманывают.— И это все? — спросил он.— Это все, Леонид, — отвечали друзья.— Но здесь очень мало белого,Тогда отдавайте деньги!— Деньги у нас отняли в милиции, Леонид, —Отвечали друзья.Я слышал, как они орали друг на другаПрактически до самого метро «Чеховская».— Где деньги, где деньги, Олег и Валентин?!— Нас кинули, Леонид, нас кинули, Леонид!— Танцующий приедет сейчасСкиньтесь со Стасом, если хотите.Танцующий привезет белыйЧерез полтора часа, подождите.— Нет, Леонид, не доставай ножа!Давай, Леонид поговорим не спеша!Олег и Валентин, Олег и Валентин…— Где белый, где деньги?— Потом поговорим.Около метро «Чеховская» я встретилТанцующего и Стаса.Они были под белым.

* * *

Однажды на море, стоя около дельфинарияИ находясь в плохом настроенииЯ услышал вдруг из репродуктора: «А сейчас прозвучит ария»,И следом отвратительный рев вместо пения.Не сразу я понял, что это былаИз дельфинария прямая трансляция.Мое настроение упало ниже нуля,Но после этих мерзких звуковЯ вдруг услышал овации.Дельфиньи старанья были сполна вознагражденыЗаполненным до отказа зрительным залом:Люди, приехавшие со всех концов страныСчитали хорошим то, что я считал калом.Мне захотелось курить, хотя на отдыхе я не курю.Я решил, что с меня довольно арий.Пройдя метров двести, я сел на скамью у какого-то здания,Но это оказался еще один дельфинарий.И когда из открытых дверей донеслось:«А сейчас вы услышите пение котика»,Я сорвался со скамьи, как будто сел на гвоздь.Еще немного, и мне опять захочется наркотиков.К сожалению, я не мог уходить,Поскольку у меня здесь была стрелка забита.Что заставляет этих животных так выть?!Что заставляет так выть паразитов?!А может, они глумятся над тем,Что люди прикалываются к их мотивам?Они, дельфины, в натуре ничего не стесняются совсем: Чего стесняться, если ты — рыба!Но больше всего меня умиляло то,С каким восторгом их пение встречала публика.Наверное, чувствуешь себя как Кусто,Слушая звуки моря, не выходя из кубрика.В тот вечер я сильно напился с горя,И все равно долго не мог забыться сном:Мне казалось, я слышу чье-то пение из моря,Но это пение мне уже не казалось таким говном.

* * *

Мой ночной вор АликХодит за мной по пятам.Если я пьяным заснул на бульваре,Алик сразу лезет ко мне в карман.Алик за три года украл у меняТри пейджера и два телефона,Один бумажник, в котором было два рубля,Еще две кожаные сумки стали добычей этого вора.Один раз проснувшись на лавочке утромЯ обнаружил на пальцах пропажу серебряных гаек.В моей записной книжке была сделана надпись красной ручкой:«Привет. Я твой ночной вор Алик».Кажется ночью, в пьяном бреду,Я видел его лицо в бумажном стакане.Алик, Алик, гореть тебе в аду!Гореть тебе в аду, проклятый Алик!Мой ночной вор крадется за мной,Когда я иду в ночное кафе.С клетчатой сумкой, пока пустой,Он ходит вокруг меня и улыбается мне.Алик — акула ночных скамеек,Это стая наглых чаек.Вот все, что умеетМой ночной вор Алик.Когда-нибудь я куплю гранатуИ обклею ее золотою фольгою:Пусть Алик взорвется, вернувшись на хату,И больше не будет ходить за мною.Пусть он подавится золотым пейджеромИ еще одним золотым телефоном.А я спокойно вздохну, и вечеромТихо пойду дорожкой знакомой.

* * *

Давным-давно, в магазине «Книги»Работал я экспедитором-грузчиком.Входившая в моду профессия барыгиЗаставляла меня относиться к книгам, как к мусору.В то время произошел случай со мной,Точнее, неприличный случай с моим начальником.А моим начальником была женщина-алкоголичка.Она пила, как лошадь, работала, как вол.«Под небом голубым есть город золотой», —Ей очень нравилась эта песня.Временами у нее начинался запой, Шаг за шагом она приближалась к бездне.К бездне, в которой, если лететь до самого дна,Можно попасть в Золотой Город прямиком.Забыл сказать: она пила не одна,А с мужем своим, телемастером, обычным мужиком.Однажды приходит она рано утром на работуИ сразу вызывает меня:— Иди и купи портвейна на сотку.По тем временам это было до хрена!Мы сели пить, и примерно к обедуВыпили все, что я на сотку принес.— Сходи еще, я домой не поеду: Останусь здесь ночевать. — Не вопрос, —Я отвечал, еле ворочая язык.До этого мы, кстати, сидели молча,Ее глаза были, как два входа в тупик.Мы выпили еще, и я услышал такуюИсторию, достойную пера Генриха Сапгира:Мать ее мужа разрешала этому мудаку ЮреДнем изменять жене в своей квартире.Сама же отмазывала его перед женой,Говорила, что он пожрать к ней заходит.«Под небом голубым есть город золотой», —Пришла мне на ум одна из ее любимых мелодий.— И как же вы вычислили этого вонючего козла? —Спросил я, вытягивая сигарету из ее пачки.— В обед случайно к его матери я зашла,

1 2 3