В эту ночь и во все другие
Шрифт:
Он смотрит на неё недолго, но внимательно, придерживая обе её руки, а потом вдруг, тряхнув нестрижеными волосами, спрашивает обычным своим, повседневным тоном:
– Выйдешь за меня замуж?
Таня
– Чего?
– усмехается нервно, всё ещё чувствуя отголоски грозы внутри.
– Тебе не придётся жить в училище, - торопливо договаривает он.
– Только это?
– тихо спрашивает Таня.
Глаза у него тёмные-тёмные и почему-то напуганные.
– Я… - запинается он.
– Я буду любить тебя.
Тане смешно и чуть-чуть горько. Вспоминается ночь на аэродроме.
– Как долго?
– почему-то спрашивает она.
– Ну… По крайней мере, до тех пор, пока ты не повесишь на окна розово-оранжевые шторы и не обставишь подоконники своими кактусами и фикусами, - выдаёт он и смотрит на Таню из-под густых бровей загнанным зверьком, с тревогой ожидая: улыбнётся или нет?..
Таня улыбается. Ей почему-то щекотно.
– Ну, нет, - тихо смеётся она.
– Это слишком мало!
Его глаза теплеют, а сам он становится серьёзнее.
– Мало?
– переспрашивает,
– Ну, тогда… До конца времён?
Таня совсем смеётся и снова жмётся к нему. В голове у неё - кавардак, остаточная тревога и немножко дурацкого счастья.
– Я не буду брать твою фамилию, - заявляет она, чуть-чуть задыхаясь.
– Хорошо, - соглашается Антон.
– Твоя тебе идёт куда больше.
– И я не буду готовить, потому что не умею.
– Безе у тебя замечательная.
– Замечательное. Безе - это оно, - улыбается Таня ему в плечо.
– Ну, а ты что не будешь делать?
– Не буду?
– на секунду задумывается он и становится очень серьёзным: - Не знаю. Но если ты согласишься, Таня, то я буду рядом с тобой. До конца времён, помнишь? В эту ночь и во все другие.
Таня смотрит на разобранную постель, совсем золотую от света фонаря, на крепкую спину в серой тёплой ткани. Перебирает в пальцах чёрные жёсткие волосы, чувствует горячее дыхание у себя на шее и тёплый, мягкий поцелуй где-то под ухом.
И понимает: от такого предложения она вряд ли откажется.