В финале Джон умрет
Шрифт:
— …машину поведу я.
Джастин обхватил кулак ладонью, поднял руки над головой, словно празднуя победу, а затем со всей силы обрушил их на мою промежность.
Я отрубился.
Тьма, лай и звук шагов. Лба коснулся мокрый нос Молли, затем я почувствовал, как она идет по мне, по дороге ухитряясь задеть мой ноющий пах всеми четырьмя лапами.
Пол подо мной задвигался, и я понял, что меня куда–то волокут. Потом кто–то взвалил меня на плечо, словно мешок с собачьим кормом, а затем бросил на металлический пол. Лязгнула
Все плыло, словно в тумане. Я понимал, что рядом другие, что в них тоже есть «соевый соус»: от мыслей, летавших в головах, словно мухи, разило «соусом», как от пьянчуги — алкоголем.
Вегас.
У меня началась галлюцинация — а может, видение. Передо мной лежал раскрытый дорожный атлас, а на нем, словно артерии, сплелись красные автомагистрали. Справа Неназванный, слева красная точка — Лас–Вегас, а вдоль шоссе, которые соединяют их, кто–то провел линию чернилами.
Мы ехали туда, потому что так захотел он. Но не монстр Джастин. А кто?
«Соевый соус»? Я снова почувствовал его присутствие, его пульсацию, силу воли. Я понимал, что «соус» — живое существо.
Карта в моем видении зашуршала. Красная точка Лас–Вегас стала мигать, словно кто–то подталкивал ее сзади и царапал, словно какой–то зверь пытался прогрызть в ней дыру.
Мои глаза открылись.
Я думал, что окажусь в машине «Скорой помощи», угнанной Джастином, но вместо этого увидел штабели картонных коробок с логотипами спиртных напитков. В воздухе витал сладкий, чуть гнилостный аромат пролитого пива.
На одном из штабелей сидел Большой Джим Салливан — двести семьдесят пять фунтов мускулов, украшенных копной рыжих волос.
Позвони домой, Джим. Огурец волнуется.
Рядом с ним примостилась бледная и напуганная Дженнифер Лопес — поцарапанная, грязная, в том же наряде, что и на вечеринке.
На зеленых коробках из–под «Хайнекена» растянулся маленький жилистый человеке волосами до пояса и бородкой. Я никогда раньше его не видел, но методом исключения решил, что это Фред Чу. Он лежал, положив за голову руки в татуировках, и пострадавшим не выглядел. Молли со скучающим видом свернулась рядом.
— Черт, — сказал Фред Чу, увидев меня.
Дженнифер закрыла лицо руками и тихо заплакала.
— Смотри–ка, ты нашел Молли! — воскликнул Джим.
Взревел мотор, и машина сорвалась с места. Я поднял голову и осмотрел темный грузовой отсек: среди грубой мебели, которую пассажиры соорудили для себя из пивных коробок, в углу стояло низкое «кресло» из коробок — словно кто–то знал, что я окажусь здесь.
Это почему–то так меня разозлило, что я почти случайно сообразил, что человек в больничной пижаме, который сидит в углу скрестив ноги и не мигая смотрит на стену, — это Джон.
— Мы снова едем, — сказал Большой Джим, затем наклонился и погладил Молли.
Я сел. Салливан посмотрел на меня.
— Мы слышали выстрелы. Ты убил его? Я видел его голову.
— Да, я все–таки попал в него, хотя целился в сердце.
— Отлично, — выдавила Джен, рыдая. Горький, невыразительный звук.
Джим повернулся костальным.
— Так, у нас новый заложник. Парни, мы выкарабкаемся, нужно только верить.
Я притворился, что ничего не слышал, и постарался сдержать волну тошноты.
— Ты не пострадала?
Джен покачала головой:
— Куда он нас везет? — спросила она.
— В Лас–Вегас.
Все уставились на меня. .
— Нет, правда.
— Никто из нас не пострадал, — сказал Фред Чу. — Но ты должен понять, что здесь происходит. Парень^ который напал на тебя, не человек, ясно? Внутри него сидят похитители тел или еще какая–то хрень.
— Да, я…
— Ты же видел, что стало с Шелби. Ямаец плюнул ей на руку кислотой, и мышцы с костями посыпались, словно они из воска.
Я почувствовал боль в паху и понял, что легко отделался.
— Джастин или твари внутри него — это зло, физическое воплощение зла, которое мог породить только сам дьявол, — сказал Джим.
— Да… кое в чем я с тобой согласен.
— Мы все, — продолжал Джим, — Фред, Джен и я — сели в круг и стали молиться. Даже Джона удалось привлечь. Правда, сначала мне пришлось пригрозить им, сказать, что я их изобью, но они присоединились ко мне по доброй воле. Мы молились о том, чтобы кто–нибудь защитил нас от злого существа, которое сидит за рулем. А затем — словно ответ на наши молитвы — появился ты. Ты сражался с тварью, ты не покорился ей. Именно ты станешь голосом, который ответит на вопрос, который я задаю Господу с тех самых пор, как все это началось: «Как нам убить эту тварь?»
— Нет, Джим, это неправильный вопрос. Вопрос в другом: можно ли вообще ее убить?
Я представил себе карту, бешеное существо, которое пытается процарапать в ней дыру, и понял, что у карты совершенно не тот масштаб: для этой твари, чем бы она ни была, Лас–Вегас, планета Земля, человечество — все это так же незначительно, как для нас — красная точка на карте. Я представил себе синий глаз во тьме, вспомнил его проницательный взгляд.
Это тоже неправильный вопрос, верно?Наверное, Джастина можно убить. А может, и нет. А может, это вообще ни хрена не значит.
Я взглянул на Джона.
Уж если кто и должен говорить, так это он. Ведь он всю жизнь ждал чего–то подобного — момента, когда сможет доказать, что Вселенная так же безумна, как ему казалось с самого начала. Мне был нужен Джон — живой и смелый. Я хотел, чтобы он был Джоном.
Я повернулся к нему.
— Очнись.
Никакого эффекта. Я оглянулся на Молли, а затем легонько пнул Джона.
— Очнись. Очнись, кретин.
Это тоже не помогло. Я почувствовал, что все на меня смотрят, и подавил в себе желание дать Джону по морде.