В глуби веков

Воронкова Любовь Федоровна

На море шумно-широком находится остров, лежащий Против Египта; его именуют там жители Фарос…

Александр заглянул ему в глаза — старец был слеп.

«Это Гомер посетил меня, — подумал, проснувшись, Александр, — но что он предвещал мне?»

Теперь, стоя на песчаном берегу излучины против острова Фароса, Александр живо вспомнил свой сон. Так вот то место, где он должен построить свой город! Прекрасная морская гавань может

принять чужие торговые корабли. И, если подойдут враги, эту гавань легко защитить. Прекрасно здесь и озеро Мареотида.

На озерах воздух обычно бывает тяжелый, удушливый, берега заболочены; от этого в близлежащих городах возникают болезни. А здесь Нил, наполняя озеро свежей водой, не дает болоту осесть на берегах. С моря же веют этесийские ветры — египетские муссоны, дующие все лето с северо-запада. Значит, летом здесь нет угнетающего зноя и воздух просто целебный.

— Гомер удивителен во всем, — сказал Александр, вернувшись к друзьям, — он даже оказался еще и мудрейшим архитектором, клянусь Зевсом! Разве не он послал меня к острову Фаросу? Здесь будет мой город!

Царь немедленно призвал к себе архитектора Динократа, чей талант высоко ценил. И как всегда, торопясь, не терпя промедления, потребовал, чтобы Динократ сделал ему план будущего города.

Динократ работал с увлечением. Вместе с царем они толченым мелом намечали на земле улицы и площади будущей Александрии. Мало-помалу на прибрежной равнине ложился белый, геометрически правильный план — кварталы, разделенные широкими улицами, пересекавшиеся под прямым углом, пространства для площадей и садов, линии колоннад — портиков, которые будут хранить прохладу… Белый чертеж отчетливо лег на красную землю. И все увидели, что очертание города очень похоже на македонскую хламиду — короткий военный плащ.

— Вот здесь будет храм Афины. А здесь мы построим Музеум — жилище муз. Здесь будут жить ученые, поэты, философы… Где мел? — Александр оглянулся: возле него валялись пустые мешки. — Дайте мела!

На его нетерпеливый возглас ответили, что мела больше нет.

Александр гневно нахмурился.

— Но там привезли ячмень для гипаспистов, — нашелся кто-то из строителей, стремясь предотвратить грозу Александрова гнева. — Может быть, ячменем?

— Давайте ячмень!

Работа продолжалась: стены будущих зданий стали намечать светлыми струйками ячменя.

Царь уже видел, как пролегают здесь прямые, широкие мощеные улицы, как поднимаются храмы — легкие, светлые, дарующие радость. В них не будет темных углов и тесноты толстых египетских колонн. Это будут эллинские храмы!

А здесь будет пристань.

И он уже видел, как идут к пристани большие торговые корабли со всего света и бросают якоря в глубокой бухте. И богатства купцов оседают в его городе, самом богатом и прекрасном из всех, какие знал. А здесь, со стороны моря, поднимутся грозные крепостные стены, которые защитят не только город, но и всю страну от врагов и морских разбойников. И город этот будет назван его именем — Александрия!

Вдруг

в небе зашумело. Огромная стая птиц, и больших и маленьких, возникла над головой. И сразу упала на белый чертеж. В один миг птицы склевали ячмень, и несколько кварталов города исчезло.

Царь нахмурился. Смутились и его молодые друзья, и старые полководцы. Поспешно призвали Аристандра, — они всюду видели знамения и волю божества, которую надо понять и которой надо повиноваться.

Аристандр, умный и хитрый жрец, знал, что надо предсказать.

— Я тебе скажу, царь, чт'o это предвещает… — Лицо его было светлым, и глаза улыбались. — Это предвещает, что город твой будет многообилен плодами земными и прокормит множество разных людей.

Сразу все повеселели. Ничего, что план съели птицы. Архитекторы и строители уже видели город и уже знали, как будут его строить.

— Только не медлить, — приказал Александр, — только не медлить. У нас еще, клянусь Зевсом, впереди очень много дел.

Приказ царя начал тотчас выполняться. Вниз по Нилу, к берегу моря, потянулись ладьи с продовольствием, со строительными материалами. Туда же отправляли всех, кто умел строить — класть стены, обтачивать и шлифовать камни, ставить храмы… И на самые трудные черные работы гнали рабов, дешевую и покорную силу.

Убедившись, что работа налаживается, и поставив верных людей наблюдать за строительством, Александр покинул дельту. Он возвращался в Мемфис, радуясь, что нашел прекрасное место для будущего города, который назовет своим именем. Это второй его город. А первый — Александрополь — стоит далеко, на туманном берегу Истра, среди гор и лесов полудикой страны. Маленький городок шестнадцатилетнего царского сына.

Вспомнилась родина, Македония, Пелла… Глухой уголок земли. Вернется ли туда Александр когда-нибудь?

Должен вернуться. Умирать. Он обязан умереть на родине, чтобы быть похороненным в Эгах. Обязательно, иначе род царей македонских прекратится — таково предсказание.

И он вернется, конечно. Только это будет очень, очень не скоро. Мир впереди огромен. И чем дальше идет Александр, завоевывая чужие земли, тем обширнее становится мир.

Как же ты был далек от истины, Гекатей, когда чертил свою маленькую Ойкумену!

СЫН ЗЕВСА

Войско Александра отдыхало. Страна кормила щедро. Лошади отъедались на свежих пастбищах.

Феллахи молчали, но между собой озабоченно шептались о том, что запасы их скоро кончатся, что их луга, сады и огороды почти опустошены. Хоть не враждебно им македонское войско, все же содержать его тяжело. И тихонько спрашивали друг у друга: не слышно ли, когда Александр покинет Египет? Неужели придется терпеть до того благословенного дня, когда Нил начнет разливаться? До летнего солнцестояния еще не так близко. Но зато уж тогда македонянам придется уйти. Нил затопит землю так, что города и селения окажутся стоящими на островках. Где же помещаться армии?