В глубинах полярных морей
Шрифт:
Штаб на бригаде был небольшой, но дружный, хорошо сколоченный. Во главе его стоял капитан 1 ранга Борис Иванович Скорохватов, о котором я уже рассказывал: опытный штабной работник, некоторое время командовавший бригадой морской пехоты под Москвой. Заместителями его были капитан 3 ранга Фридман и капитан-лейтенант Галковский. Флагманским штурманом служил капитан 2 ранга Аладжанов, флагманским артиллеристом — капитан-лейтенант Кулагин, флагманским минером — капитан 2 ранга Волков, флагманским связистом — капитан 2 ранга Болонкин, его заместителями — инженер-капитан-лейтенант Френкель, специалист по гидроакустике, и старший лейтенант Евсеев, флагманским врачом — майор
Особо следует сказать о наших больших тружениках — инженер-механиках. Флагмех инженер-капитан 2 ранга Коваленко, его заместитель по электрочасти инженер-капитан 2 ранга Козлов и заместитель по живучести кораблей инженер-капитан 2 ранга Мирошниченко предпринимали самоотверженные усилия, чтобы наши не новые лодки, эксплуатируемые в исключительно суровых
[218]
условиях, как можно дольше плавали без заводского ремонта, без поломок и аварий, чтобы наши моряки овладели искусством борьбы за жизнь своих кораблей. Их каждодневный напряженный труд был не ярок, не бросался в глаза, как не бывает нами ощутим окружающий воздух, но и как воздух он был необходим.
Все работники штаба, и прежде всего флагманские специалисты, бывали в боевых походах на всех типах лодок, имевшихся на бригаде. Выходили они в море не на той лодке, которую могли бы считать удобнее для себя, а на той, где более всего нуждались в их присутствии и помощи. На берегу они вели большую работу по систематизации и внедрению передового опыта, проводили занятия с командирами, старшинами и матросами, руководили тренировками в учебных кабинетах.
Со всеми штабными специалистами мне приходилось иметь дело как командиру дивизиона. С некоторыми из них я бывал в море, в боевых походах. Одним словом, это были не просто хорошие знакомые, товарищи по кают-компании, а люди, деловые качества которых мне были достаточно известны. С таким штабом легче было входить в курс дела, «врастать» в новую должность.
Дивизионы наши получают новые корабли. В былые времена я бы порадовался за Морозова и Хомякова — получили товарищи комдивы пополнение, теперь развернутся с еще большим размахом. Ныне не то — порадоваться мало. Вместе с ними надо позаботиться и о ремонте и о том, чтобы скорее были отработаны и введены в строй экипажи. И о том, кто будет руководить этой отработкой, кто пойдет на новых лодках обеспечивающим в их первых боевых походах, тоже должен думать комбриг.
У Виноградова все это получалось легко и просто — во всяком случае, так казалось со стороны. А у меня каждый возникший вопрос тянет за собой десятки новых, многочисленные «но». И чтобы разобраться со всем, решительно не хватает суток.
— А вы, Иван Александрович, не принимайте всего так близко к сердцу, — советует в трудную минуту Скорохватов. — А то никакого сердца не хватит. Николай Игнатьевич в таких случаях поступал следующим образом…
Послушаешь начальника штаба — и легче становится
[219]
на душе: действительно, не все так безнадежно усложнено в наших делах, если отчетливо видеть главную цель. И хочется сказать ему большое спасибо за ненавязчивую, тактичную подсказку.
Не обходит меня своими советами и поддержкой и Николай Игнатьевич Виноградов. Эта помощь мне особенно ценна. Ведь волнений и тревог в первые недели командования бригадой у меня больше чем достаточно.
Тихоокеанская «ласточка»
24 января второй дивизион принял «первую ласточку» от тихоокеанцев — «С-51» под командованием
Еще в прошлом году по решению Правительства тихоокеанцы выделили шесть подводных лодок для усиления действующего Северного флота: четыре «эски» и два «ленинца». Лодки эти были сведены в отряд под командованием капитана 1 ранга Александра Владимировича Трипольского. Старый балтийский моряк-водолаз, он давно еще попал служить в соединение подводных лодок, потом окончил командирские классы, плавал старпомом, затем командиром «L-55». Это была английская подводная лодка, участвовавшая на стороне белогвардейцев в гражданской войне на Балтике. В 1919 году она после неудачной попытки атаковать наши корабли в Копорском заливе была потоплена эсминцем «Азард».
Спустя девять лет затонувшую лодку подняли с грунта корабли Эпрона и спасательное судно «Коммуна». Она была отремонтирована и введена в строй Советского Флота под своим старым наименованием — «L-55», как живое напоминание империалистам о тщетности их попыток задушить нашу Республику. Одно время этой лодкой и командовал Трипольокий. Позже, командиром «С-1», он участвовал в войне с белофиннами и был удостоен звания Героя Советского Союза. Великая Отечественная война застала его в должности командира дивизиона, подводных лодок Краснознаменного Балтийского флота. Но повоевать ему пришлось совсем недолго: его назначили командовать дивизионом на Тихоокеанском флоте.
Этому-то бывалому моряку и поручили возглавить
[220]
переход шести лодок с Дальнего Востока на Север южным путем — через шесть морей и три океана. В его распоряжении находился небольшой походный штаб, состоявший из штурмана Паластрова, минера Спицына, инженер-механика Очеретина и связиста Бондарюка.
Первыми вышли в трудный и дальний поход «Л-15» под командованием капитан-лейтенанта Комарова и «Л-16» под командованием капитан-лейтенанта Гусарова. 27 сентября они взяли курс на американскую военно-морскую базу в Тихом океане Датч-Харбор. 6 октября начали переход остальные лодки — «С-51» (капитан 3 ранга Кучеренко), «С-54» (капитан 3 ранга Братишко), «С-55» (капитан 3 ранга Сушкин) и «С-56» (капитан-лейтенант Щедрин).
Сутками раньше «ленинцы» покинули гавань Датч-Харбора. Их путь лежал на Сан-Франциско. С тревожным чувством выходили в море наши подводники. Уж очень много разговоров в американской базе велось и о времени их выхода и о пути следования. В военное время такие сведения обычно держатся в тайне, а тут тайной и не пахло.
Несколько дней в океане бушевал шторм. Но лодки шли в надводном положении, точно выдерживая курс и строй кильватера. Головной следовала «Л-16». Наконец 11 октября ветер утих, волна успокоилась.
С утра на мостике «Л-15» находились командир лодки, вахтенный командир лейтенант Жуйко и сигнальщик Смольников. Второй этап перехода близился к концу: до Сан-Франциско оставалось немного миль. И вдруг в 11 часов 15 минут все присутствовавшие на мостике услышали один за другим три громких взрыва. Одновременно «Л-16» окуталась черным дымом. В тот же момент радист принял с «Л-16» радиограмму, переданную открытым текстом: «Погибаем от…» На этом связь оборвалась.
Дым над подорванной лодкой рассеялся, и было видно, как она за несколько секунд скрылась под водой. Тут же Смольников обнаружил неподалеку перископ неизвестной подводной лодки. Это, несомненно, и была виновница гибели «Л-16». По перископу открыли артиллерийский огонь, и он скрылся под водой.