В глубинах тьмы
Шрифт:
Рок ничего не говорит.
– Убирайся с дороги. В угол.
– Нет.
– Делай это, или она умрет.
Я вижу, как у Рока напрягаются мышцы. Он не двигается
Чарльз быстро нагнулся, пролез в люк и выпрямился.
– Если ты не будешь играть со своими игрушками, я заберу их. Неужели ты ничему не научился?
– Ты не причинишь ей вреда.
– Я не буду просить тебя отойти. Я не буду торговаться с тобой. Ты уберешься с моего пути или пожалеешь об этом.
Рок сжал кулаки по бокам. Чарльз выглядит разъяренным, но проглатывает свой гнев,
Рок смотрит на меня.
– Он не причинит тебе вреда.
– Я беспокоюсь не о себе, – отвечаю, глядя на кровь, все еще стекающую по его лицу. – Нам нужно что-то с этим сделать, иначе получишь заражение.
Я хватаю подол своей ночной рубашки и отрываю от нее кусок. Прижимаю лоскут к его лбу.
– Подержи это. Это поможет остановить кровотечение.
Он рукой накрывает мою, и на секунду я держу ее на месте, но затем высвобождаю. Я отступаю назад, но прежде чем успеваю что-то сказать, дверь снова открывается, и входит Чарльз, волоча за собой манекен.
Я ахаю, когда понимаю, что это не манекен. У нее такая бледная кожа, что она кажется белой, на руках и ногах пятна и желтые синяки. На ней только вонючая белая футболка, больше напоминающая лохмотья. Ее спутанные и гладкие волосы спадают на спину. Хуже всего ее лицо, у нее открыты глаза, но в них нет жизни. Чарльз отпускает ее, и она тяжело падает на пол.
Я вздрагиваю от шлепающегося звука. Она не двигается, и я понимаю, что ее мышцы ослабли, она не может подняться.
Рок подошел к решетке, я поняла, что женщина жива. Он пытается согнуть прутья решетки, чтобы выбраться наружу. Они скрипят и стонут, но не поддаются.
– Я предупреждал тебя, – утвердительно произнес Чарльз, держа нож над женщиной, которая ни на что не обращает внимания.
– Это не приносит мне удовольствия, – добавляет он, направляя нож к шее женщины.
Рок прижимается лицом к решетке, его голос низкий и наполнен угрозой.
– Если ты причинишь боль матери, я убью тебя.
Чарльз смеется.
– И как это сделаешь, пока ты там?
Он опускает нож ниже, и я кричу:
– Подожди!
Они оба поворачиваются, смотрят на меня, мои руки вытянуты. Я почти теряю самообладание, но одного взгляда на бледную фигуру на полу достаточно, чтобы закончить следующее предложение:
– Я сделаю это.
– Что? – спрашивает Чарльз. – Ты сделаешь что?
Я поворачиваюсь к Року, беру его руку и прижимаю к своей груди.
– Все в порядке, – поощряю я, заставляя его пальцы мять мою грудь. – Я знаю, что ты этого хочешь.
Глава 12
РОК
Как только София произнесла это, я стал тверд. И ничего не мог с этим поделать.
Я ненавижу свое тело за то, что оно так реагирует. Не знал, что мама здесь. Я думал, она умерла. Во многих отношениях это было бы лучше. Видеть ее такой – это слишком
У меня нет плана, я просто знаю, что сделаю это. Маму едва можно узнать, я сжимаю кулаки при мысли о том, как с ней обращались.
А потом позади я слышу ее крик.
Я поворачиваюсь, и София говорит мне взять ее, она кладет мою руку себе на грудь. Чувствую, как ее сосок напрягается от моего прикосновения, а я такое животное, что все мысли, кроме нее, вылетают у меня из головы.
– Поцелуй меня, – шипит она сквозь стиснутые зубы.
Я наклоняюсь, с трудом веря, что она это сказала. София губами касается моих, и я слышу, как за мной закрывается дверь. Как только она закрывается, я отпрянул от Софии.
Она притягивает меня обратно к себе.
– Сделай это, – приказывает она, беря мои руки и обнимает ими свою спину.
Я прикусываю губу, но не могу остановиться. Открываю рот и рычу от ярости. Знаю, что отец это слышит, знаю, что он будет смеяться, но не могу остановиться. Я так зол.
София делает шаг назад, выглядя испуганной. Боевой дух покидает меня, и я оседаю вниз, падая на пол. Ее рука тут же оказывается у меня на плече. Она ничего не говорит. Я жду, пока мое дыхание замедлится, прежде чем заговорить. Я должен сказать ей. Должен кому-то рассказать.
– Я здесь, потому что я плохой, – объясняю.
– Нет, – отвечает София. – Ты не плохой.
– Так и есть. Я убил свою сестру. Я сделал это со своей матерью. Я – зло. Я чудовище.
– Ты не монстр, – успокаивает она, отрицательно качая головой. – Монстр изнасиловал бы меня, если бы у него был шанс. Ты освободил меня.
Я слышу слова, но они не доходят до меня. Я все время вижу безразличное лицо матери. Чувствую что-то на своей щеке и понимаю, что София оторвала больше ткани от своей ночной рубашки. Окунув ее в воду из шланга душа, она протирает тканью мою кожу, смывая кровь и грязь, пока я сижу неподвижно.
– Здесь боец, – напоминает она, отрывая еще полоску. – Не монстр.
– Я сражаюсь, потому что он заставляет меня.
– Почему не скажешь «нет»?
– Ты видишь камеры?
Она кивает.
– Есть еще комнаты с большим количеством камер. Если я не буду драться, женщины, которых он мне приводит, отправятся туда. Люди много платят, чтобы посмотреть, что он с ними делает.
Она морщится.
– Это они монстры, а не ты. Разве ты не видишь? Ты хороший, Рок, ты хороший человек.
Я качаю головой:
– Хороший человек смог бы спасти свою мать.
– Ты не знал, что она здесь, я бы та сказала. Полагаю, он держал это в секрете?
Я хочу плакать, но слез нет. Не знаю, как себя заставить.
– Как давно ты здесь? – спрашивает она.
– Я не знаю. С детства.
– Что? Только в этой камере?
Я киваю головой.
– Здесь и в нескольких других комнатах. Но когда я подрос, он заставил меня остаться здесь, сказал, что это защитит меня от мира, что мир так же плох, как и я.