В глубине Великого Кристалла. Помоги мне в пути
Шрифт:
«А ты почему захотел, чтобы опять вместе?» – чуть не спросил я. Но вместо этого получилось:
– А затем, что показалось… что возвращаться с «пилигримами» тебе совсем уж тошно. И еще…
Он стыдливо стрельнул глазами.
– Что?
– Я не привык бросать тех, кто со мной в Дороге…
Эх, зачем я его так? Будто наотмашь… Идиот старый!
Сашка сжался. Потом спросил глухо:
– Что же мне теперь? Головой о стенку стукаться?
Чтобы как-то все смягчить, я проворчал добродушно:
– Если
Сашка не смягчился. Спросил пренебрежительно:
– А для вас было бы удовольствием отлупить меня, да?
«Дурень, – чуть не сказал я. – Даже своих детей я сроду пальцем не трогал…» Но опять меня защекотал этакий педагогический зуд.
– Дело не в удовольствии, просто для назидания следовало бы тебе всыпать горячих… Кстати, имею право! Ты сам ко мне в племянники записался. Так что я мог бы взгреть тебя, как родственник.
Сашка опять сильно щелкнул резинкой очков. И сообщил:
– Один пробовал. В прошлом году… Месяц с прокушенным пальцем в больницу ходил.
– И кто же этот неудачливый воспитатель?
– П-папочка, – с непередаваемой интонацией сказал Сашка.
Тут мне совсем стало тошно. И чтобы это скрыть, я постарался проговорить со сдержанным упреком:
– Весьма сочувствую твоим семейным неприятностям… Но, в конце концов, не я в них виноват. И не я толкал тебя на… сегодняшнее приключение. Так что зря ты на меня дуешься.
– Это вы… дуетесь.
– Но у меня-то есть основания!
– А у меня… А мне теперь что? – И вдруг он предложил, хихикнув: – Ну, давайте в угол стану. Коленями на горох.
– Где ты горох-то возьмешь?
– Ну… тогда просто так. Меня маленького мама носом в угол ставила…
– Видимо, недостаточно…
– Ага, – отозвался он с намеком на прежнюю дурашливость. – Хотите, стану? – И спустил ноги с кровати. Это была уже наполовину игра.
– По-моему, ты сам хочешь. Наверно, для очищения души от греховной тяжести.
– Встаю, – решительно вздохнул Сашка. И шагнул в угол между окном и креслом. Встал ко мне спиной. В нарочито покаянной позе: пятки раздвинул, колени свел, голова ниже плеч. И начал легонько поддавать ногой очки, которые держал за резинку в сложенных за спиной руках.
Я закрыл «сидор». Сказал Сашкиной спине:
– Какой смирный, послушный ребенок. Всегда бы такой…
Он поддал очки сильнее и пробубнил, не обернувшись:
– Между прочим, это тоже унизительная процедура. Торчать вот так…
Я изобразил сдержанное злорадство:
– Естественно. Всякое наказание унизительно. Ибо оно – наказание, а не праздник.
– Значит, вы меня наказали? – обрадовался Сашка.
– Здрасьте! По-моему, ты сам себя наказал.
Он поглядел через плечо:
– И
– Наверно, пока дурь из головы не улетучится.
– Тогда всю ночь, – печально сказал Сашка.
– Ночь не ночь, а пока я не вернусь, стой.
– А вы куда? – испугался он.
– Это детям до шестнадцати знать не полагается.
По правде говоря, я хотел пройтись по улице, а потом заглянуть в бар и пропустить рюмку коньяка. Нужно было очухаться от всего, что случилось, и заодно решительной мерой снять давление, а то в голове начинался гипертонический гудеж.
…Так я и сделал. Потолкался среди все еще шумной, хотя и поредевшей карнавальной толпы. Все обсуждали взлет «Даблстара». Одни уверяли, что это пришельцы, другие – что подготовленный организаторами праздника аттракцион. Третьи с ними спорили, что никто ради аттракциона не разрешил бы разрушать памятник природы и древности.
Я спохватился, что ни о чем не расспросил Пантюхина. Как могло оказаться, что корабль стоял на площади несколько веков? Неужели «Даблстар» когда-то ушел по вектору времени назад и приземлился в прошлом? И значит, у них в корабле совсем иной темп времени? Ведь Пантюхин вовсе не библейский старец, а кроме того, там есть даже и мальчишка. Откуда он вообще, этот «Даблстар»? Что ищет, в каких пространствах?
От размышлений голова загудела сильнее, но порция в баре оказала благотворное воздействие. И я с удовольствием вспомнил, что за три дня путешествия в этих краях мои прежние хвори не потревожили меня. Что ни говори, а благодаря Сашке.
Я взглянул на циферблат. Прошло уже около часа, как Сашка отбывал свой добровольный арест. Впрочем, я не думал, что он и вправду торчит в углу. Наверняка завалился на кровать и читает «Плутонию» или развлекается с Чибой. И, поднявшись на второй этаж, я в коридоре нарочно затопал погромче, чтобы Сашка успел принять в углу у кресла прежнюю смиренную позу и продолжить игру.
Глава 8. Лихорадка
1. Пробитое небо
Все-таки он меня надул. Самым бессовестным образом. Когда я вернулся, его и след простыл. Снова было раскрыто окно. Теплый воздух шевелил на столе самолетик из газеты, который Сашка, видимо, смастерил без меня… Я со страхом, с нарастающим опять чувством беды обвел глазами комнату. Чибы тоже не было. И… не было нигде пилотских очков.
Жуткая догадка толкнула меня к двери. Я прогремел вниз по лестнице, кинулся через улицу, толкая людей в пестрых костюмах и масках. Надо мной смеялись, палили вслед из хлопушек. А я, задыхаясь, торопился к площади. С ужасом, с горькой жалостью к обреченному Сашке!