В гнезде Орла
Шрифт:
Когда Анна ускользнула от грязных лап Гюнтера, она поползла по бетонному полу, стирая колени и ладони в кровь. Всё тело ныло. Впереди виднеется свет, ей нужно к нему. Девушка заползла в просторный пустой кабинет. Обернувшись, она увидела, что дверь за ней была закрыта. Нет больше Гюнтера. И боль тоже исчезла. Ран больше нет. Странно. Анна поднялась на ноги. Где же она? Может, это всего лишь страшный сон?
Анна прошла через комнату к открытому окну, посмотрела на улицу и, не сразу, но узнала место – Берлин, бывшая штаб-квартира Гестапо на улице принца Альбрехта 8. Ныне музей. В прошлом году девушка была в бывшем
– Как вам вид, фройляйн Анна? – раздался из-за спины девушки спокойной мужской голос.
Анна обернулась и увидела, как в кресле перед ней сидит мужчина средних лет в чёрном мундире офицера СС. Судя по листьям на петлицах с маленьким квадратом под ними и золотыми плетёнными погонами без всяких символов – группенфюрер СС в форме сороковых годов, с красной повязкой на левой руке. Он невысокий, темноволосый с карими глазами. Несколько секунд назад в комнате ничего и никого не было, а сейчас всё уставлено мебелью, шкафы ломаться от книг. Рядом с офицером стеклянный письменный стол с шахматной доской и расставленными фигурами, готовыми к игре.
– Вы мне? – спросила Анна. Она поняла, кто перед ней. Хорошо, данная встреча происходит во сне, а перед ней никто иной, как сам начальник Гестапо Генрих Мюллер, ухмыляясь смотрит на неё.
– Больше никого здесь нет, – Мюллер показательно осмотрелся. – Вы присаживайтесь.
Анна села в кресла напротив начальника Гестапо. Всего лишь сон. Ей ничего не грозит.
– Фройляйн Анна, что вам не нравится в Рейхе? – Мюллер поправил чёрного шахматного короля. – Вот лично вы – свободный человек. Полноценный гражданин. Ваш голос на выборах будет считаться за два.
– Это допрос? – не желая повиноваться, грозно, спросила девушка.
– О, что вы… – Мюллер развёл руки в стороны. – Мы сейчас не в камере для допросов. – Он запрокинул ногу на ногу и сложил пальцы в замок. – Так что же? Такой простой вопрос.
– Идеология. Она ужасна и давно исчерпала себя.
– Соглашусь. Национал-социализм – всего лишь разновидность навоза в интеллектуальном болоте духовной неуверенности, порождающей политический нигилизм. Он так и не смог переделать высшие слои нашей интеллигенции, проникнутой туманными и неясными идеями, и вот в этот-то вакуум и устремился к чему-то другому.
– Мировой порядок должен меняться, так устроен мир. Ничто не вечно. Империям суждено умирать.
– Вновь с вами соглашусь. Но любые мировые изменения не обходятся без жертв. Любая Революция приносит стране только боль и страдания. Ведь не бывает, что всё хотят чего-то одного, все хотят разного. Одни поддерживают одно, другие другое. Всё это может привести к гражданской войне, влекущей за собой голод, болезни и прочие радости жизни.
– Война не бывает без жертв.
– Опять же, соглашусь. Только вот, давайте подумаем, не лучше если будет всё как есть? Да, идеология плохая, всё ужасно, культура страдает духовной индифферентностью. Но всё же есть стабильность! У нас большая страна и каждый народ при начавшейся гражданской войне будет иметь своё виденье. Вернее, будет видеть интеллигенция, в круг которой вы Анна тоже входите, вы всё-таки журналист.
– Вы правильно сказали, интеллигенция будет видеть. Мы должны вести за собой народ. Рейх будет уничтожен.
– Меньше суток назад, вы спокойно говорили: «Хайль
– Громкие слова для человека, который служа национал-социалистской Германии, систематически и самым безжалостным образом боролся с коммунизмом во всех его проявлениях.
– Что мне будет!? Я давно умер. И речь сейчас совершенно не о коммунизме или советском строе, – Мюллер широко улыбнулся. – Не против сыграть со мной в шахматы? Вы за белых, ходите первой.
Анна посмотрела на доску. В шахматах нужно за ранее продумывать каждый ход, иначе всё рухнет, как карточный домик. Девушка решила сыграть, и пешка вышла из рядов и ступила на поле битвы. Игра началась. Была напряжённой, никто не хотел проигрывать. Мюллер в один момент посыпался, стал терять фигуры одну за другой, Анна стала ощущать себя победительницей, начала играть не осмотрительно. Два неверных хода и на одну пешку и слона у неё стало меньше. Теперь Мюллер всё ближе и ближе продвигался к вражескому королю. Он почувствовал приближение победы, как неожиданно, казалось бы, не осмотрительно забрал ферзём белого коня, на что Анны ударила ладьёй.
– Ферзя на коня? – удивилась Анна, – глупое решение…
Мюллер продолжил молча играть, он только и ждал такой реакции от девушки. Всё было так, как и хотел начальник Гестапо, он с самого начала придерживался определённой тактики и в конце концов выиграл:
– Шах и мат! – воскликнул Мюллер, который ходом ранее потерял ферзя, а теперь поставил «мат» слоном. Анна была в шоке, она не понимала, как проиграла. – Хорошая партия. Предложил бы сыграть ещё одну, да вам пора вставать, – он посмотрел на неё с улыбкой.
– Почему? – не понимала Анна. Она обернулась, и за её спиной, в дверях, стоял Руслан. Который говорил, что ей и Максиму пора вставать.
Глава 4
– Просыпаемся!
От голоса Руслана Анна открыла глаза. В комнате было светло, в окне вместо Луны теперь ярко, прямо в лицо девушки, светило солнце. Она хотела от него отвернуться, но Максим так крепко прижал её к себе, что она не могла даже пошевелиться. Стоило ей перед сном подумать о Гестапо, как ей приснился Генрих Мюллер, который рассуждал о провале национал-социализма как идеологии и играл с ней в шахматы. Не сны, а мечта.
– Просыпаемся, старик приехал! – Руслану было велено разбудить ночных гостей. Он подошёл по ближе кровати и пошевелил Максима
за ногу. – Если бы я знал, что вы будете спать в одной кровати, то постелил бы в другой комнате. Встаём! – еле слышно он добавил. – Старику данная картина не понравится…
Максим сам очнулся, не понимая, где он находится.
– Который час? – непонимающе спросил он.
– Почти обед, – ответил Руслан.
Максим выпустил Анну из объятий и посмотрел на часы, лежащие на тумбочке. Те показывали без десяти двенадцать. Неплохо они поспали.