В годы большой войны
Шрифт:
Эльяс повторил — готов подождать. Через три дня он позвонит, назовет себя Пьером.
— Приду, если будут деньги, — прощаясь, сказал Эльяс Базна. — Без денег и на кладбище не отвезут…
О кладбище сказал просто так — из пословицы слова не выкинешь. Внутри у каваса все пело — двадцать тысяч фунтов! Неделю назад о таких деньгах он не мог и мечтать!
Деловая встреча произошла в назначенный день. Мойзиш ждал. Пропустил в кабинет, запер дверь.
— Покажите пленку.
— Покажите деньги, — ответил Эльяс.
Они стояли рядом, не доверяя друг другу.
Мойзиш
— Здесь двадцать тысяч фунтов, — сказал Мойзиш и снова запер сейф. — Но сначала я должен проявить пленку и посмотреть.
Эльяс протянул кассеты резиденту. Нескончаемо долго тянулись полчаса! Наконец Мойзиш вернулся. Он широко улыбался. Совсем другим тоном спросил:
— Хотите виски?
— Сначала деньги…
Резидент снова открыл стальную дверцу сейфа и выложил на стол пачки денег. На каждой цифра — две тысячи. Эльяс пересчитал пачки. Все правильно. Рассовал деньги по карманам. Налил виски, разбавил содовой водой. Пальцы его дрожали. Выпил залпом и попрощался. Торг состоялся.
Много позже, уже после войны, бывший германский посол в Турции барон фон Папен писал в своих мемуарах:
«Достаточно было одного взгляда на эти документы, чтобы сказать, что передо мной фотографии телеграмм английского министерства иностранных дел своему послу в Анкаре. Форма изложения, содержание их не оставляли никакого сомнения в подлинности документов».
Следующая встреча Эльяса с Мойзишем произошла в посольской машине в центре Анкары, все еще многолюдной, несмотря на поздний час. Эльяс юркнул в «опель-адмирал» и уселся на заднем сиденье.
— Пленка с вами? — спросил Мойзиш.
— А деньги?
— Здесь тридцать тысяч, — Мойзиш кивнул на пакет, лежавший на переднем сиденье.
— Почему такая маленькая пачка? — насторожился Эльяс.
— Купюры по пятьсот фунтов, — ответил Мойзиш.
Кавас протянул кассеты и забрал деньги.
— Когда вы решили работать на нас? — спросил немецкий резидент.
— Два года назад, — соврал Базна.
— В Берлине не верят, что один человек может сделать столько снимков.
— Помощники — мои руки, — усмехнулся кавас.
— Вам нужен бы настоящий помощник. Мы можем его подыскать.
«Эге! — подумал кавас. — Сначала помощник, потом — меня в сторону! Не выйдет!»
Вслух он сказал:
— У нас говорят: на одном канате два плясуна не танцуют.
— Как хотите… Мы дадим вам другое имя. Об Эльясе Базне никто не должен знать.
— Какое же?
— Назовем Цицерон.
— А кто это? — не понял кавас.
— Цицерон был консулом, — неопределенно ответил Мойзиш.
Базна снова не понял, откуда ему было знать древние имена, но имя понравилось: Цицерон — звучит.
— А почему вы на нас работаете? — снова спросил Мойзиш.
— Нужны деньги.
— Только?! — Мойзиш глянул на своего спутника. Он ждал другого
— Если говорить серьезно — ненавижу англичан, — соврал Эльяс. — Они убили моего отца.
— Это дело другое. Но неужели секретные документы так ненадежно хранятся в английском посольстве?
— Конечно, они на полу не валяются… Приходится рисковать.
В общем, Мойзиш был доволен своим новым агентом.
Вальтер фон Шелленберг распорядился выплачивать новому агенту любые деньги.
Каждая встреча с Мойзишем приносила кавасу все новые тысячи фунтов. Еще хорошо, что Мойзиш расплачивался с ним крупными, пятисотфунтовыми банкнотами…
В документах, которые Цицерон так аккуратно поставлял германскому посольству, все чаще повторялось какое-то таинственное слово «Оверлорд».
В одной из радиограмм, выкраденных камердинером из сейфа британского посла, было сказано:
«Если Турция вступит в войну на нашей стороне, освободятся десантные суда, столь необходимые для операции «Оверлорд»… В этот период Красная Армия должна сковать немцев на Восточном фронте, а западные державы сделают это в Италии. Если бы турки избрали этот момент для вмешательства, победа была бы обеспечена».
В другом письме, доставленном дипкурьером из Лондона в Анкару, глухо упоминалось о Тегеране, Касабланке… И снова — «Оверлорд», «Оверлорд», «Оверлорд»… И еще кодированное наименование «Эврика».
В ведомстве Вальтера фон Шелленберга, которое занималось иностранной разведкой, накапливались все новые сведения о каком-то событии, связанном с Тегераном, «Оверлордом», «Эврикой»… Постепенно обстановка прояснялась. Начало этому положила информация, поступившая от Цицерона. Сложный ребус, над которым ломали голову сотрудники главного имперского управления безопасности в Берлине, был решен.
Тегеран… Два года назад — в августе сорок первого года — советские и английские войска вступили в Иран, находившийся под влиянием фашистской Германии. Именно через иранскую территорию Гитлер планировал совершить бросок своих войск в Индию, завершить глобальное покорение мира.
В коммюнике, опубликованном в Москве и Лондоне на другой день после вступления союзных войск в Иран, говорилось о мотивах этой совместной акции:
«За последнее время, и особенно с начала вероломного нападения на СССР гитлеровской Германии, враждебная СССР и Ирану деятельность фашистско-германских заговорщицких групп на территории Ирана приняла угрожающий характер… Германские агенты всячески стараются вызвать в Иране беспорядки и смуту, нарушить мирную жизнь иранского народа, восстановить Иран против СССР, вовлечь его в войну с Советским Союзом. Агенты германского фашизма… в настоящее время дошли до крайних пределов в своей подрывной работе по организации диверсионных и террористических групп для переброски в Советский Азербайджан, а прежде всего в главный советский нефтяной район — Баку, и в Советский Туркменистан, с одной стороны, и по подготовке военного переворота в Иране — с другой».