В годы большой войны
Шрифт:
Помятый пиджак, мешковато сидевший на его тщедушной фигуре, и небрежно повязанный галстук показывали, что их владелец безразлично относился к своей внешности.
За обедом говорили на отвлеченные темы. Тейлор расспрашивал о работе агентства Рёсслера, которое, как он знал, влачило жалкое существование.
Когда перешли в курительную комнату и расположились за кофейным столиком, Рёсслер вдруг спросил:
— Скажите-ка прямо, Христиан, зачем вы пригласили меня на этот обед? Разговаривать о пустопорожних вещах, о затруднениях в работе моего издательства? Вряд ли это вас интересует… Вероятно, у вас есть другая тема для разговора. Вы что, не решаетесь
Тейлор громко рассмеялся.
— Да, вас не проведешь! — воскликнул он. — Вы, как берлинская гадалка Анна Краус, умеете читать мысли на расстоянии… Да, я хотел бы поговорить по одному делу, но не знаю, с какого конца начать.
— А по поводу фрау Краус не говорите, — сказал Рёсслер. — Всем теперь приходится заниматься чтением чужих мыслей… Когда-то я хорошо знал ее покойного мужа… О ее способностях можно сказать так: информация — мать интуиции… Так о чем же вы хотели говорить со мной? Вижу, дипломата из вас не получается…
— Я знаю, что вы умеете молчать, — начал Тейлор, — и потому спокоен, что разговор этот останется между нами. Известно — у вас старые счеты с Гитлером, но я не понимаю, почему вы, антифашист Рудольф Рёсслер, остаетесь в стороне от активной борьбы?.. Это первый вопрос, на который я хочу услышать ответ.
Рёсслер бросил на собеседника негодующий взгляд.
— Почему вы думаете, что я ничего не предпринимаю? — возразил он. — Вам же известно, что я использую свои берлинские связи, чтобы информировать швейцарский генеральный штаб о положении в Германии… Не считайте меня самонадеянным, но сейчас я самый осведомленный человек в Швейцарии… Ко мне стекается информация, на основе которой я делаю анализ, даю прогнозы военных событий в Европе… Моя интуиция пока не обманывала меня…
— Верю, — возразил Тейлор. — Но какое отношение это имеет к борьбе с фашизмом?
— То есть как?! — недоумевающе воскликнул Рёсслер. — Я могу на память сказать, где расположена любая немецкая дивизия, будь то Восточный фронт, Франция или сама Германия… Это постоянно сидит у меня вот здесь! — Рёсслер кончиками пальцев постучал по своему лбу. — И после этого вы говорите, что я ничего не делаю для борьбы с фашизмом! Моя информация поступает из надежных источников.
— И все же, — сказал Тейлор, — вы ничего не делаете для того, чтобы помогать борьбе с нацистской Германией… Подождите, подождите, — Тейлор жестом остановил привставшего в кресле собеседника, — дайте договорить… Всю информацию вы передаете швейцарскому генеральному штабу, это верно. Делаете анализы, строите прогнозы. Но зачем? Швейцария — страна нейтральная, она не воюет с Германией, и вся ваша информация мертвым грузом оседает в сейфах швейцарского генерального штаба… Я знаю, вы ненавидите фашизм, который заставил вас покинуть родину, растерять друзей, из которых, вероятно, многие пали или томятся в концлагерях… Но вашей информацией не пользуются те, кто действительно борется с гитлеризмом на полях войны. Разве вы не согласны с этим?!
Христиан Шнейдер, в подполье — Тейлор, давно знал Рёсслера, еще в догитлеровские времена. Знал о нем больше, чем кто другой, и все же — почти ничего. Сведения Тейлора о нем ограничивались некоторыми биографическими данными. Ему сорок пять лет, родился в маленьком древнем баварском городке в семье чиновника лесного ведомства. В первую мировую войну подростком вступил добровольцем в кайзеровскую армию. Ура-патриотический подъем захватил круги немецкой интеллигенции, коснулся и молодого Рёсслера. Но вскоре пришло отрезвление. Рудольф порвал
После прихода Гитлера к власти Рёсслер покинул Германию. Тейлор потерял его из виду. И вот через несколько лет — новая встреча в Швейцарии… Он остался все тем же нетерпимым противником Гитлера. Таким же нетерпимым остался и Тейлор. Восстановилась их дружба. Но Рёсслер, его старый приятель, всегда чего-то недоговаривал. Уверял, что главное для него — работа в агентстве печати «Вита нова», которым он руководил. Бюллетень, вокруг которого группировались немецкие эмигранты, выходил в Люцерне. В нем печатали статьи, обзоры антинацистского направления. Многие статьи для бюллетеней выходили из-под пера самого Рёсслера. Он печатал их под разными псевдонимами.
Тейлор знал, что издательство не приносило доходов Рёсслеру, во всяком случае оно не могло служить источником существования. Часто он выплачивал гонорары сотрудникам из собственного кармана, ходил в долгах и жил более чем скромно. Тейлор и сам не раз ссужал ему деньги, не надеясь получить их обратно. Как-то раз Рёсслер признался Тейлору, что его издательство держится главным образом на добровольных взносах друзей-антифашистов, в том числе живущих в Германии.
Затем, под большим секретом, Рёсслер признался, что он сотрудничает в швейцарском генеральном штабе. Это помогает ему получать дополнительный материал для своего агентства. Работает он консультантом, и вся информация из Германии проходит через его руки.
Одного нельзя было понять: какими путями и от кого поступают к Рёсслеру тайные сообщения. Курьерская связь исключена. Скорее всего, информация поступает к нему по радио. Но откуда, как? Может быть, через узел связи того же вермахта? Это только предположение, но Тейлор не исключал такой возможности. В таком случае шифровки, предназначенные для Рёсслера, затерявшись среди тысяч военных радиограмм, могли поступать по назначению… Не потому ли Рёсслер так ревностно хранит свои тайны…
Тейлор подробно, почти стенографически изложил Шандору содержание разговора с Люци. Его настоящего имени он не назвал, обошел молчанием все, что касалось самого Рёсслера, — кто он, чем занимается, откуда получает информацию.
Оба с нетерпением ждали ответа Люци.
Через неделю он сам позвонил Тейлору.
— Я согласен, — послышался его глуховатый, словно простуженный голос. — Мое агентство в вашем распоряжении. Условия прежние…
Рёсслер повесил трубку.
В очередной сеанс связи с Москвой доложили Центру о согласии Люци сотрудничать с группой, сообщили о его условии — он отказывается раскрыть источники, которыми будет пользоваться. Полковник Беликов мучительно раздумывал над возникшей проблемой, перебирал возникавшие варианты.
Григорий Беликов работал в советской разведке еще в те годы, когда Центром руководил «Старик» — Ян Карлович Берзин, его Григорий считал своим учителем. Вспомнились его напутствия перед отъездом на зарубежную работу. По своей привычке Ян Карлович расхаживал по тесному кабинету, останавливался перед собеседником и, ударяя кулаком в раскрытую ладонь, говорил:
«В нашем деле главное — объективный анализ… Не медлите и не торопитесь. Понимаете меня? Советуйтесь! Мы не можем, не должны ошибаться… Центр поможет вам. На то мы и «мозговой центр». Но прежде всего прикидывайте сами — как быть, что делать. Счастливого вам пути!»