В горах Памира
Шрифт:
Состав нашей экспедиции пополнился здесь двумя работниками биостанции. Олег Заленский и Владимир Костенко – физиологи растений, они уже не первый сезон проводят научные работы на Памире. Оба они молоды и любят свою специальность. Сейчас они вместе с нами готовятся к выходу. Всю стеклянную аппаратуру, которую придется нести на себе, они так бережно и осторожно упаковывают, что кажется, все эти бюретки, колбы и другие сосуды сделаны из материала во много крат более хрупкого, чем стекло. Даже прочные бутыли – аспираторы для углекислотных анализов были обернуты в несколько слоев войлока.
На
Олег Заленский [13] – добродушный и веселый человек. Он быстро стал необходимым членом нашего небольшого коллектива. Этот страстный фотограф, не расстающийся со своим ФЭД'ом, отлично знает пустынную флору Каракумов, где он работал несколько лет, и уже имеет ряд научных трудов.
Владимир Костенко [14] – очень скромный, вдумчивый человек, исключительно работоспособен. Костенко менее общителен, чем Заленский, но, если попросишь его рассказать о растениях, он простыми словами сумеет заставить слушателя буквально чувствовать каждое дыхание стебелька, борющегося за свою жизнь в условиях суровой природы Памира.
13
Ныне директор биологической станции.
14
В.Костенко – молодой и талантливый научный работник – ушел добровольцем в Советскую Армию в первые дни Великой Отечественной войны. Он участвовал в боях под Сталинградом и погиб смертью храбрых, отдав свою жизнь за нашу Великую Родину.
Исключая Лернер и Губского, все мы по своей специальности очень далеки от изучения жизни растений. Однако Костенко мог внушить любовь к этой отрасли науки в течение одной беседы.
«Если бы грызуны и другие вредители могли услышать убеждения Владимира, они, конечно, отказались бы от своих преступлений», – подшучивал над ним Заленский.
Пока мы перебираем грузы, начальник экспедиции Блещунов ведет переговоры с Тагаем – рабочим биостанции. Тагай еще довольно молодой киргиз – ему 29 лет. Вскоре соглашение состоялось, несмотря на то, что Тагай относился с некоторой опаской к перспективе работы на большой высоте, среди снега и льда. Через полчаса он занимал две должности: носильщика и повара экспедиции.
Сегодня с утра мы все готовы к выезду; багаж и личные рюкзаки лежат в ожидании автомашины, которая должна притти из Хорога. Вынужденное безделье в экспедиции всегда очень томительно, но к нам на помощь пришел Костенко. В лаборатории биостанции, куда он пригласил нас, мы знакомились с различными образцами растительности Памира. Как-то незаметно, само собою, началась беседа о Восточном Памире, о работе биостанции, о задачах, стоящих перед научной частью нашей экспедиции.
Для нас, альпинистов, до сих пор все же довольно узко и односторонне рассматривавших задачи экспедиции, эта беседа явилась чрезвычайно полезной. Все мы были внимательными слушателями.
Вот что рассказывал нам Костенко.
«Восточный Памир лежит на одной широте с Италией и Грецией, однако климат его очень суров. Резкими колебаниями температуры дня и ночи, жестокой зимой с ураганными ветрами при 50° мороза он напоминает климат арктических стран. Днем скалы и поверхность почвы могут нагреваться до 60° и больше, а ночью они, как правило, охлаждаются до температуры ниже 0°.
Такие колебания температуры вызывают интенсивные разрушения горных пород, а ветер,
На Восточном Памире не случайно почти всегда безоблачное небо и солнечная погода. Климат здесь отличается сухостью: как раз эти места являются областью минимального количества осадков в СССР. Здесь местами-выпадает осадков всего лишь до 20-25 мм в год. Они выпадают чаще в виде снега, причем снег идет не только зимой, снегопады возможны даже и в июле – августе!».
Мы были удивлены. «Как же так? – перебил рассказчика Гарницкий, – мы считали, что чем выше поднята над уровнем моря та или иная территория, тем больше выпадает там осадков. А ведь Памир – самое высокое нагорье в Союзе – оно поднято до 3800—4000 м».
«Это верно, – ответил Костенко, – но не надо забывать и о том, что это высокое нагорье со всех сторон окружено еще более высокими горами. С севера поднимается Заалайский хребет, с северо-запада хребет Академии наук, с юга – Гиндукуш, с востока – Сарыкольский хребет. Эти гигантские «стены» преграждают доступ влажным воздушным массам. На высотах этих хребтов сохраняется очень низкая температура. Водяные пары из воздуха, который приносится к этим хребтам различными ветрами, конденсируются и, выпадая в виде снега, образуют огромные снежные поля и ледники. В долины Восточного Памира эти воздушные массы приходят уже иссушенными. Метеорологические приборы на станции в 2-3 часа дня показывают очень малое количество влаги в воздухе.
Для характеристики климата Памира важно также и то, что сквозь разреженный воздух, лишенный паров воды и пыли, почти беспрепятственно проходят солнечные лучи, и летом здесь отмечается такое количество солнечной, тепловой энергии, какое не всегда можно наблюдать в других частях земного шара. Ночью же на поверхности почвы замерзает вода даже в летние месяцы».
«Если ко всему сказанному, – продолжал Костенко, – прибавить, что воздух Памира беден углекислым газом, необходимым для растений [15] , то станет ясным, что очень немногие виды растений и животных сумели приспособиться к жизни в этой высокогорной пустыне. Ландшафт Восточного Памира, в котором повсеместно встречаются следы древнего оледенения и причудливые картины результатов выветривания горных пород, поражает своеобразным величием и, одновременно, своей безжизненностью».
15
В 2-2,5 раза меньше, чем среднее содержание в атмосфере.
В то время, как Костенко рассказывал о Восточном Памире, я вспомнил прочитанные перед выездом сюда некоторые выдержки из описаний путешественников, побывавших в давние времена на Памире.
Начало глубокому изучению природы Памира положили русские ученые и путешественники: А.П.Федченко, В.Ф.Ошанин, В.И.Липский, Б.А.Федченко, Н.Л.Корженевский и многие другие. Однако широкое планомерное изучение этой своеобразной страны начато лишь в советское время. Десятки экспедиций и постоянные научные станции исследовали и изучали Памир. Эта работа продолжается и поныне.
И вот мы на Восточном Памире, и нам предстоит внести свою, пусть небольшую, долю в общий труд советских людей, стремящихся изучить природу всех уголков своей страны, чтобы знать законы ее развития, овладеть ими и использовать эти знания для улучшения условий жизни.
В помещении царила абсолютная тишина: все мы с глубоким вниманием, которое даже несколько смущало нашего лектора, слушали Костенко. После краткой паузы, он перешел к основной части беседы.
«У вас уже, очевидно, возник вопрос: о каком земледелии может итти речь в этой высокогорной пустыне?»