В горах пощады нет
Шрифт:
– У тебя есть заложники?
– У меня будут заложники…
– Понял, – сказал Тамаров. – Как офицер методов не одобряю, но методы у каждого свои. Гела знает о заложниках?
– Конечно…
– Тогда и я возражений не имею. Кого захватывать будете? Опять школу или больницу?
– Нет. Только автовокзал…
– Это более мягко. Работайте, если сможете… Я, честно говоря, сомневаюсь, что сможете. Не хватит твоим парням опыта.
– А опытные бойцы у меня в другом месте заняты. Здесь я вынужден держать молодежь. Докладывай, Василич… Звони Геле,
– Тебя как зовут?
– Кахир.
– Лорсануков, что ли?
– Да. Слышал, наверное? Тебе не нравится моя личность?
– Какое мне дело до твоей личности… А слышать про тебя доводилось. И хорошего мало… Извини уж за прямоту военного человека…
Артем Василич вытащил трубку и в списке последних звонков повторно выбрал номер Бежуашвили.
– Гела… Это Тамаров. Я на месте…
– Да, Василич, как там дела обстоят? – Бежуашвили, кажется, обрадовался звонку.
– Семьсот семьдесят девять молодых парней. Совершенно не обученных. Плохо знают свое оружие. Вообще воевать не умеют. По дороге сюда я не видел ни одного поста. Я таких в бой не повел бы, но Кахир в них уверен. Торопятся. Рвутся в драку…
– Лагерем стоят?
– Нет. Палаток я тоже не видел. Похоже, только-только собрались вместе.
– Кахир обещал тысячу бойцов.
– Спросить?
– Уже нет времени. Пусть работают этими силами. Давай им «добро». Сам отправляйся на той же машине к имаму Мовсарову. Он тебя ждет. Ему будут поэтапно поступать доклады, ты передавай мне. Включи телевизор и радио. Смотри все новости…
– Где я должен включить их? У меня с собой нет такой мелочи…
– Мовсаров обеспечит.
– Ладно… С Кахиром говорить будешь?
– Извини. Я с ним не общаюсь. Я общаюсь только с имамом. Я – лицо официальное. Официальному лицу можно беседовать с духовным лидером, но нельзя беседовать с человеком, обвиняемым в терроризме.
– Как хочешь…
– Давай им «добро». Каждое изменение положения докладывай мне срочно.
– Понял…
Артем Василич убрал трубку и посмотрел на Лорсанукова. У него сразу было подозрение, что с ним не простой боевик в машине едет. Слишком легко тот распоряжался жизнями ментов. И слишком уважительно ему докладывали здесь, на месте, когда прибыли.
– Действуй, Кахир… Гела дает «добро»… Хотя недоволен, что ты не набрал полный состав.
– Я набрал полный состав.
– Ты обещал тысячу человек.
– Я же сказал, что две сотни у меня уже работают. Они уже выступили. Это самые опытные… Вместе с ними получается почти тысяча…
– Пусть будет так…
– Машина ждет тебя. Я буду звонить часто…
– Я бы на твоем месте выставил посты.
– Что будут здесь делать посты, когда я уже ухожу отсюда?
– Ладно. Как тебе звонить, если у меня вопросы возникнут?
– Спросишь у имама…
– Что спрошу? Номер? Ты свой номер не знаешь?
– Вопросы ему задашь.
– Мне нужны будут ответы на вопросы о боевой обстановке. Он не ответит. Это требование Гелы Бежуашвили.
Лорсануков поморщился
– Слушаю…
– Все, Кахир. Теперь мой номер в памяти твоей трубки. Можешь звонить сразу мне, если понадобится. Где машина для меня?
Теперь Лорсануков поморщился зло. Он не любил, когда посторонние знают его координаты, и еще больше не любил, когда его координатами пользуются, не спросив его согласия. Но этот подполковник спецназа был еще нужен Кахиру как передаточное звено, и потому проявлять обычные свои реакции он не мог.
А обычной его реакцией часто бывал выстрел…
– Теперь точно вижу, что там Артем Василич едет. Он уже один на заднем сиденье… – подполковник Бурлаков говорил, бинокль не опуская и продолжая за машиной наблюдать, словно подполковник Тамаров мог знак какой-то ему подать.
– Он… – согласился капитан Максимов, но свой бинокль опустил и щелкнул переключателем «подснежника», включаясь в коротковолновый эфир, чтобы ответить на вызов. – Я – Первый, слушаю…
– Я – Третий, – сказал старший лейтенант Аношин. – Пост блокирован с трех сторон. С четвертой стороны обрыв метров тридцать. Кто захочет, пусть прыгает.
– Что на посту?
– Четыре наблюдателя. У одного из кармана торчит «переговорка». Другие с биноклями. Контролируют только дорогу в обе стороны. Лесом и горами не интересуются. Снимать?
– Секунду, Третий…
Капитан повернулся к начальнику штаба бригады.
– Товарищ подполковник, старший лейтенант Аношин блокировал наблюдательный пост. Четыре человека. У одного с собой «переговорка». Контролируют дорогу в обоих направлениях. Аношин спрашивает разрешения на уничтожение.
– Пусть дождется, когда человек с «переговоркой» проведет сеанс связи. Сразу после этого пусть работает старший сержант Нахимов. Лучший выстрел в бандита через «переговорку».
– Извините, товарищ подполковник. «Переговорку» лучше захватить, чтобы слушать их внутренние команды.
– Согласен. Командуй…
Максимов передал распоряжение группе захвата и после этого снова посмотрел в бинокль на удаляющуюся машину.
– Интересно, куда они могут ехать?
– К Мовсарову.
– А где он?
– Ты у меня спрашиваешь?
– Отследить бы машину…
– Наверняка со спутника отслеживают… И мы с помощью бинокля до ближайшего поворота за скалу. Снова на перевал – им смысла нет. Там с бандитами, думаю, покончено, на перевале менты и два наших взвода, и Мовсаров уже должен скорее всего об этом знать. – Александр Григорьевич раскрыл карту в планшете. И ткнул пальцем. – Наверняка здесь налево свернет. Три населенных пункта. Два села и большой поселок. Скорее всего имам где-то там. Дальше уже дорога в большие города ведет, а это ехать и ехать… Мовсаров городов не любит. Там, говорит, люди развращенные и Аллаха не слышат…