В городе на краю легенд

Иванова Инесса

Много позже она удивлялась, что Стево пощадил её и сделал всё, чтобы она не понесла с первого раза. Значит, права её бабушка: тот, кого амулет выберет для тебя, не сможет причинить зло. Будет беречь, как живот свой.

Небеса справедливы, если Создатель лишает тебя чего-то, обязательно наградит чем-то другим. Он мог бы дать Вайолке все блага мира, но услышал её молитвы и наградил любовью. И теперь она была готова следовать за нею не только в пасть Дьяволу, но и на край света.

Тогда это была лишь красивое обещание, а теперь, демоны подслушали её мысли, как это часто бывают и посылают

их обоих если не на погибель, то на несчастье.

Так она думала, когда повозки повернули на юго-восток. Осталось ехать неделю, и они будут на границе.

Стево

«По дороге в Арад ничего примечательного не происходило», – записал Стево в своём дневнике. Привычка вести подобные записи в его мечтах роднила худородного недомага с аристократичными предками со стороны матери.

Его бабку, поговаривали, соблазнил один из владельцев замка, которому принадлежала её деревня. Она была прачкой и часто бывала в поместье князя, там он её и приметил.

Бабка Стево отличалась буйной красотой, про которую говорят: Дьявол отметил. Так оно и вышло: синеокую черноволосую деву князь портил целый год, пока та не затяжелела, а потом отослал прочь.

Беременная ведьма, а прекрасные как день смертные, не отмеченные порчей или не продавшиеся Тьме, иными не бывают, опасна. Жениться князю на безродной нельзя, оно понятно, но мог бы оставить в замке на лёгкой работе.

Да не захотел. Заскучал.

Но слуги всё не унимались и придумали тому красивое оправдание: ведьмовствует прачка. Околдовала князя, вот он и лёг с безродной, у которой вечно руки в цыпках от холодной воды. И плевать всем, что в прачки брали проверенных девиц и дам из почтенной кристально чистой семьи: нанести вред через исподнее легче лёгкого.

Молва ширилась, обрастая неприятными подробностями вроде чёрной метки на бедре ведьмы, и беднягу не захотела принимать даже собственная семья. Иногда слухи страшнее правды, марают не хуже истинного позора.

Выделила ей хату на окраине села, там недевица и поселилась, вновь занявшись старым ремеслом, но уже за меньшие гроши.

Родила исправную дочку, правда, косую на правый глаз, и жители села только убедились в догадках: ведьма она и есть. И отродье её ведьмино тоже непросто.

Так бы и жила бабка его да отец несчастной сжалился, выдал её замуж за вдовца-кузнеца с тремя детьми в соседнее село. Как они сладили, никто не знал, поговаривали, что всё приданное, предназначенное для младшей сестры, ушло на это, да только Надья уехала от своего позора, оставив дочку бабке с дедом.

Не захотела брать с собой в новую жизнь, здесь как раз жители села её понимали и не осуждали. Маленькая Солина росла замкнутой, тихой, работящей, и в своё время нашла мужа, тоже кузнеца, и жили бы они славно, народили двоих сыновей, да видно, беда ходила рядом.

Стево тот день помнил плохо, как брата убил, как магия раздирала ему грудь, заставляя делать то, что сам бы он не сделал, как припадок случился в попытке сдержать её. Первый раз магия проявляется рано и больно. Первый раз маг рождается на свет как дитя, в муках.

Рождение часто знаменует чью-то смерть, в одном роду и умирают, и рождаются одновременно. «Это если магия замешана», – так говорила Вайя, когда пыталась его утешить, но Стево только прятал горькую усмешку: может, оно и так, только парню в тринадцать лет нелегко бежать из отчего дома, неся на себе тавро убийцы.

После скитался, даже воровством тешился, пока не попал в монашескую обитель, где и познакомился с братьями Святого Ордена. Здесь готовили Ищеек – магических перевёртышей, способных обращаться в псов, идущих по следу, указанному Инквизиторами. Попал не просто так, по ранению камнями: на площади чуть не забили, еле живым добрёл.

Даже глаз вытек, а потом, когда ожил, то всё сделалось как прежде. Чудо Создателя оказалось вовсе не чудом, а проклятием, пробудившимся во второй раз. Но брат Ионел, худой послушник с тяжёлым взглядом, выходил его и держал в обители ещё года три, пока весна не пришла, и дорога не просохла.

Выучил грамоте, за это Стево каждый день перевязывал гниющие раны нищих, ищущих ночлег и пристанище в обители. Но грамоту и счёт Стево освоил, это была его мечта – вырваться из нищеты слабого сословия, чтобы сделаться магом. Уважаемым, богатым, а там и сам Дьявол ему не страшен!

Так он был уверен, пока не повстречал Камелию, ведьму, предсказывающую судьбу того, кто достаточно смел для столь невыгодного знания.

– Там, куда мы идём, только кровь, смерть и деньги. И всё это у тех, кто там живёт. И ещё что-то, я не понимаю карты, – ведьма, казавшаяся Стево бесконечно усталой от жизни, но отчего-то всё ещё цепляющейся за неё, показала на карту с намалёванным лицом Рогатого. – Что-то такое. Держаться бы подальше да судьбу не обманешь. Но там ты найдёшь то, что ищешь. И потеряешь, что имеешь. Решать тебе, Стево.

И вздохнула, погладив его по руке, приглашая остаться если не на ночь, то ещё на пару часов.

Ведьме противостоять трудно, иногда и ни к чему это, соблазну противиться.

Глава 3

Вайолка

– Город странный, – тихо проговорила Вайолка, когда они остановились за воротами Арад, чтобы на следующий день получить официальное разрешение на въезд.

– Верно, – отозвался сухорукий Вэли, грея руки у костра. Сегодня они все собрались на ужин на открытом воздухе, чтобы ещё раз обсудить планы. – Такое захолустье, а туда же: бумаги им подавай! Сколько здесь жителей-то?

– Не больше, чем в подобных городах. Тысячи две, – ответил Стево, и никто этого мнения оспаривать не стал. Раз Стево сказал, так и есть: не потому что предводитель, а по учёности.

Вайолка гордилась своим возлюбленным и в очередной раз подумала, как ей повезло, что проводником оказался именно он. Любить мужчину – это одно, а уважать его дано не каждой.

– В прошлом городишке на базаре шепнули, что здесь стоит замок Дьявола о пяти углах, как звезда, – Петру решил ввернуть словцо, чтобы его приняли, наконец, как полноправного члена общины. Вайолка попыталась пригладить торчащие во все стороны соломенные жёсткие волосы отрока, но тот нехотя от ласки отвернулся.