В городе сегодня ветрено
Шрифт:
Кузьма – соседский енот, ни больше и ни меньше – енот. Бедолагу купили для трёхлетнего сына дети соседки, после того, как Кузьма подрос, разгромил половину квартиры и поцарапал ребёнка (наверняка, было за что, но вины с животины это не снимает), его привезли на постоянное место жительства к матери, проживающей круглые сутки в частном доме в дачном посёлке. Кузьме выделили вольер рядом с крольчатником и выпускали порезвиться на лужайку перед домом. Лиса с Линой нашли в еноте друга и единомышленника. Несколько раз безуспешно пытались уговорить отца забрать Кузьму к ним.
Соседка жила
– Обсудим позднее, – воспитательную беседу перенёс на вечер, перед сном поговорит.
– Я пойду? – обратила на себя внимание гостья.
Игорь ещё раз посмотрел на девушку, на этот раз пристально. На вид лет двадцать, вряд ли больше двадцати пяти. Высокая, худощавая, русые волосы по плечи завиты крупными локонами. Необычно видеть такую причёску у молодой девчонки. Неужели свои кудри? Неординарная внешность. Яркой не назвать, скорее запоминающаяся. Была бы даже экзотической, не будь обычно русоволосой.
– Прошу прощения, – спохватился Игорь. – Благодарю вас, Лера, – он едва вспомнил имя. Лера же, не Лена? – Примите мою искреннюю благодарность. Может быть, я что-то могу для вас сделать?
– Нет, нет, спасибо, я пойду.
– Да, да, конечно, не смею задерживать, – почти отзеркалил он фразу. – Благодарю!
– Ну что вы, – Лера улыбнулась. Улыбка была у неё задорная, совсем девчачья. – Просто увидела девочек… Они не похожи на детей, которых отпускают одних в пять лет.
– Шесть! – раздалось возмущённое снизу.
– Шесть, – поправилась Лера. – Приятно было… я пойду? – и тут же выскользнула в калитку, быстро разобравшись с замком.
Игорь сдержался от ругани, первый момент шока прошёл, теперь только обстоятельная беседа, разбор полётов. В том числе собственных косяков. Начинать надо с себя, а не с жажды самостоятельности шестилетками. Они не обязаны думать за взрослых, на это есть отец – ему и делать выводы.
– Поиграете? – он показал глазами на игровой городок: качели, несколько горок, «домик на дереве» и гимнастический комплекс по возрасту.
Нужно разобраться с Алёной. Желательно прикопать где-нибудь под грушей – подумалось со злости. От мысли, что девочки могут стать свидетелями безобразной сцены, а вряд ли удастся поговорить тихо-мирно, становилось не по себе. Игорь обошёл участок, проверил, что оба входа закрыты, ворота тоже, ещё раз повторил, чтобы дети даже не думали уходить за пределы участка. Для пущей острастки пригрозил ремнём, показав широкий кусок добротной натуральной кожи на собственном поясе с впечатляющей пряжкой, стараясь не рассмеяться, смотря, как хватаются за попки сестры и дают стрекача в сторону игровой зоны. Можно подумать, он бил их или хотя бы один раз повысил голос.
Алёну долго искать не пришлось. Сидела в своей комнате, на краю кровати, закинув ногу на ногу, и попивала красное вино. Расковыривала фисташки длинными, алыми ногтями, бросая скорлупки на пол. Девяти вечера нет, а уже начала. Не иначе «стресс» от отказа мужа запивает.
– Ненавижу их, – прошипела Алёна.
– Они твои дочери, – устало проговорил Игорь, смотря сверху вниз на сидящую.
– Они отняли тебя у меня.
– Алёна, ты говоришь о своих детях.
– Это твои дети, не мои, – фыркнула жена, ловко потянулась за край кровати, юркнула вниз рукой и достала бутылку. Одну не допила, вторую начинает. – Игорь, давай отправим их в интернат, – умоляюще проныла она. – Я всё узнала, в Швейцарии отличные интернаты, хорошее образование. Вырастут, спасибо скажут. Мы начнём всё заново, будто ничего и не было.
– Пей, – провернул он штопор в бутылке, подумав, открыл ещё одну. Накачается, не будет ни видно, ни слышно. Ночью решил вызвать врачей, а потом отправить в клинику. Очередную. Безрезультатно.
Надо разводиться… Ставить точку. Но что-то всё время мешало, и вряд ли это любовь, остатки привязанности, скорее тупое, безосновательное чувство долга. Он обещал тестю перед его смертью присмотреть за ней… Молодой ещё мужик не выдержал выкрутасов дочери – обширный инсульт, три дня в реанимации, смерть.
– Ты придёшь ко мне ночью? – пьяно игриво ответила Алёна.
– Обязательно.
– Я скучаю, – капризно растянутые губы видимо служили подтверждением его словам.
– Я тоже, Алён, я тоже.
Он даже не врал. Иногда, всё реже и реже, Игорь скучал по своей жене. По той девушке, которую встретил на выставке мебели в Ленэспо. Она – дочь предпринимателя с именем. Он – только-только делающий первые шаги в мире бизнеса. Между ними прострелило как-то сразу, окружающим казалось – поспешно. Но это окружающим, сам Игорь был уверен в своём решении. В двадцать три года он стал молодым мужем.
Несколько лет почти безоблачного счастья. Память щадит, сглаживает углы и конфликты, успокаивает совесть, говоря, что он не мог предугадать дальнейшее развитие событий.
Мог ли? Мог? Любая женщина рано или поздно задумывается о материнстве, пришло время Алёны. Игорь не хотел, считал – рано, но если хочет жена – почему нет. Не было никаких объективных причин отказываться, субъективное нежелание ответственности, желание пожить ещё немного «для себя» – было, что греха таить. Объективно же был почти достроен дом, куплена просторная квартира, да и отец Алёны не оставался в стороне – ввёл в свой бизнес, помог со своим делом – мебельным производством, постепенно занимающим лидирующие позиции на рынке.
Они отказались от контрацепции и честно пытались полгода забеременеть. С каждым месяцем Алёна становилась нервнее, устраивала скандалы на пустом месте, плакала ночами, была даже постановочная попытка суицида, испугавшая до полусмерти Игоря и её отца. Вдруг следующая постановка будет удачной? С костлявой не шутят.
Игорь взял Алёну за руку и пошёл к репродуктологу. Довольно скоро выяснилось – дело в Алёне. Вариантов не так и много, попытаться стоит, но гарантий почти нет. После второй неудачной попытки врач, отводя глаза, осторожно, будто прощупывая почву, предложил воспользоваться донорством яйцеклеток.