В городе сегодня ветрено
Шрифт:
Зачем, спрашивается? За каким чёртом ему сдалась эта молодая, красивая девственница?! Что с ней делать? В шашки играть? Ага, в Чапаева, мать его!
Лера ожидаемо стояла на трамвайной остановке. Были ещё остановки маршруток и автобусов, но до метро в это время суток быстрее добраться на трамвае. Лера не казалась девушкой, создающей себе лишние трудности, это проявлялось даже в выборе общественного транспорта.
Никакого
Чем больше он разговаривал с Лерой, тем больше проникался к ней симпатией. Ничего наигранного, фальшивого в девушке не было, никаких мажорских замашек избалованной девицы, высокомерия или сжатых в брезгливой ухмылке губ. А ведь отец при таких чинах и званиях, что казалось – это должно стать частью образа Валерии Суздалевой.
Об экологии заботится, искреннее переживает за окружающую среду. Таловские болота, перелётные птицы – монгольский зуёк, тулес, сокращение численности бекасов. Казалось бы, кто об этом думает, кроме орнитологов? Кому интересна судьба крякв и огарей? А вот же она, Лера, – сидела напротив Игоря и рассказывала со слезами на глазах о происходящем, а потом о судьбе тисосамшитовой рощи в Сочи.
Не меньше подкупала любовь Леры к отцу, искренняя, девчачья, даже когда жаловалась на него. И правда, было на что обижаться. Первую машину купил дочери в восемнадцать лет, подержанный Матиз на ручке, и отдал негласное распоряжение штрафовать девчонку за любое нарушение.
«Все под богом ходим, случись что, ты должна понимать, как люди живут, чем. Должна уметь не только кнопочки на красненькой машинке нажимать и ресницами хлопать, но и на грузовик сесть, или в танк, если придётся». С грузовиком и танком Валерий Анатольевич явно погорячился, но сам принцип воспитания Игорю был понятен и близок, а то, что Лера не обижалась на отца, а смеялась над своими детскими обидами и методами папы – бесконечно импонировало.
Не обошли стороной и тему девственности. Двадцать два года. Молодая, спешить некуда, но ведь созрела для интима, не дурёха шестнадцатилетняя.
– Да мне как-то не мешает, – рассмеялась тогда Лера, отвечая на бестактный и нелепый вопрос Игоря. – Так получилось.
– Принца ждала? – и дождалась, мужика с проблемами, детьми, в полтора раза старше.
– Не ждала. Просто… – Лера потупилась, а Игорь перестал расспрашивать, перевёл разговор.
Они остановились как раз напротив Соляного городка на набережной Фонтанки, напротив Летнего сада. Сейчас мало кто помнит, что именно там располагалась первая верфь в Санкт-Петербурге. Партикулярная верфь помогла уйти от щекотливой темы и вернуться к непринуждённой беседе.
У дверей Лериной квартиры он целомудренно поцеловал девушку в щёку, расставил точки над i, обозначил ситуацию предельно ясно и максимально по-идиотски, предложил «дружить» и ушёл.
Как только его ноги унесли… Давно Игорь не испытывал такого влечения к женщине. Он не просто хотел секса, рассматривая кандидатку на постель с ним, беспристрастно и отстранённо, как это часто бывало. Не просто испытывал желание заняться сексом с конкретной женщиной, что тоже случалось в его биографии – встречались особенно манкие женщины, с которыми не терпелось провести ночь.
Он хотел Леру всю. От и до. От русых кудрей, рассыпанных по плечам, полных губ, подчёркнутых блеском, до запаха от кожи за ухом. От задорной, девчачьей улыбки, до провокационно пропущенных тонких пальцев в шлёвки его брюк. Кажется, никогда и никого в жизни Игорь не хотел так, или не помнил подобного.
На неделе он два раза приезжал к Шиманову, почему-то подгадывал к обеду, и два раза приглашал Леру, в это время у неё обеденный перерыв. Первый раз они сходили в «Токио-сити» – вполне сносная кухня и пешая доступность были железными аргументами в пользу сетевого ресторана. Второй – Лера затащила Игоря в KFC, где она ела куриную ногу, а Игорь – острые крылья, и в духе озабоченного подростка представлял на месте куриной голени собственный член. Вот Лера приоткрывает рот, вот губы прикасаются к поджаренной корочке, вот мелькнул ряд белых зубов и прикусил… Приходилось время от времени одёргивать себя и норовившей приподняться член.
Конец ознакомительного фрагмента.