В гостях у (с)нежного чародея
Шрифт:
А прямо перед путешественниками открылась узкая трещина, ведущая под снег. Стены трещины были покрыты слоем инея, дальний край терялся в темноте.
– Ты что, хочешь сказать, что маленькая испуганная девочка полезла туда? – Аурика вытянула шею, заглядывая в расщелину. Оттуда тянуло сырым морозным воздухом, зоркий драконий глаз едва различал конец прохода в колышущемся льдистом мареве.
– Исси не маленькая испуганная девочка, я уже говорил тебе об этом, – Льер проворчал и, как ни в чем не бывало, втиснулся в трещину. –
– А-а-а… для тебя тут тоже… уютно? – Аурика все никак не могла решиться, чтобы последовать за Льером. Ее богатое воображение превратило ледяную расщелину в глотку снежного монстра, наполнило ее всевозможными чудищами и страхами. И даже осознание того, что сама она дракон, самый грозный из всех магических чудовищ, как-то не делало эту прогулку приятнее. Сейчас-то она была девушкой и при всем желании не могла обернуться драконом. Тем более, внутри столь узкой трещины.
– Не то, чтобы уютно, – Льер уже ушел довольно далеко по расщелине. Ее ширины едва хватало, чтобы протиснулись его плечи, но чародея это, казалось, не смущало. – Но самое страшное в этом мире – это я. Жалко, что ты этого никак не поймешь, Золотце. – Он на миг остановился и обернулся к Аурике, – Ну, ты идешь? Ренфри! Ты тоже, что ли, струсил?
Песец жался к ногам драконицы и все не хотел залезать под снег.
– Ты не самый страшный, но самый вредный – это уж точно, – Аурика вздохнула и, подхватив песца на руки, шагнула в трещину.
***
По счастью, скоро проход расширился, и расщелина перешла в довольно просторный коридор. Время от времени из его стен вырывались фонтанчики морозной взвеси, словно из маленьких гейзеров, пугая Аурику и заставляя ее шарахаться от стенки к стенке.
– Перестань скакать, дочь Черного Пламени, – Льер сварливо процедил, обернувшись на спутницу. – Здесь все-таки снежный туннель, равновесие всей этой конструкции весьма условное. Хочешь, чтобы нас тут снегом засыпало?
Драконица тут же застыла на месте, боясь пошевелиться:
– Нас что, может засыпать снегом? – она боязливо втянула голову в плечи и затравленно огляделась. – Я думала, это каменная трещина.
– Каменная-каменная, я пошутил, – Льер отозвался невозмутимым тоном, на что Аурика только возмущенно раскрыла рот. – Но скакать все равно перестань, меня это раздражает.
– А меня раздражает твое отношение к людям, – Аурика обиженно поджала губы.
– Ты не человек, – Льер тут же парировал.
– Ну и что… – девушка протянула обиженно. – Я же девочка. Мне все равно страшно, – она сама не поняла, как с губ сорвалось это признание. Она, гордая дочь крылатого племени, и вдруг боится каких-то придуманных ею страхов.
Льер вздохнул:
– Все с тобой ясно, иди сюда, – и протянул ей руку.
Не совсем понимая, чего он хочет, еще не веря в подобную щедрость, Аурика перехватила песца одной рукой, приблизилась и взяла Льера за руку. Ладонь у него оказалась жесткая и теплая. Очень настоящая, надежная мужская ладонь.
– Теперь не страшно? – он невесело усмехнулся.
Драконица покачала головой:
– Теперь – нет.
Так они и шли по запорошенной снегом расщелине, взявшись за руки, а Аурика только гадала, понял ли Льер, что на ее ладони была метка истинной пары. И очень хотела подглядеть, была ли такая же у него, но для этого пришлось бы разжать пальцы, а ей очень этого не хотелось. Держать Льера за руку было очень приятно и – спокойно. И никакие ледяные монстры ей были уже не страшны. И пусть он не врет, что он здесь самый страшный. Никакой он не страшный, просто несчастный и очень одинокий…
Девушка встрепенулась, поняв, что думает о снежном волшебнике с невероятной теплотой. Почувствовал ли он ее настроение? Внешне, по крайней мере, он не дал этого понять.
Вокруг становилось все темнее. Казалось, стены ледяного туннеля раздвинулись еще шире, и все окружающее пространство утонуло во мраке. Аурика чувствовала – седьмым, восьмым чувством, – что вокруг стало очень просторно. Вот только из-за темноты она не могла оценить истинной величины этого простора.
– Как Исси умудрилась забраться так глубоко? – драконица спросила, пытаясь замаскировать свое смущение и растерянность.
– Мне, вот, тоже это интересно, – Льер остановился.
– Ты вообще уверен, что она здесь? – девушка оглядывала мрачные своды вокруг, но даже ее драконьим глазам темнота открывала мало подробностей.
– Уверен. Я, в отличие от тебя, смотрю не только глазами.
Аурика скривилась – от ее внезапного приступа нежности не осталось следа – и она забрала руку. Все-таки Льер был невозможный грубиян и самодовольный нахал. Пусть лучше не будет у него никакой метки. Зачем Аурике такая истинная пара?
– Но для глаз – твоих и моих – мы сейчас сделаем чуточку приятнее, – чародей хитро покосился на Аурику. В темноте девушка не разобрала цвета его глаз: то ли они по-прежнему были льдисто-холодными, то ли снова потеплели, налившись глубокой синевой.
Ренфри тихонько заскулил, первее драконицы почуяв странную магию, а мгновение спустя и до Аурикиного чутья донеслось легкое прохладное веяние. Драконица спустила песца с рук, и он съежился у ее ног в пушистый комочек.
Льер плавно двигал руками, медленно кружился, словно исполняя диковинный танец. И даже, несмотря на его объемную зимнюю одежду, этот танец выглядел красиво и завораживающе. Настоящее ритуальное действо. И Аурика в очередной раз залюбовалась чародеем, радуясь, что в темноте пещеры не видно смущенного румянца, заливавшего ее щеки.
Как бы все-таки поглядеть на его левую ладонь?
Льер замер, стоя на одной ноге, чуть согнув в колене другую и приподняв руки в странной, немного неловкой позе. И с его пальцев заструилось слабое бледно-голубое свечение. Крохотные искорки, словно стайка светлячков, разлетались все шире по пещере, оседали на ее стенах, на потолке, покрывая их неровным сияющим слоем, диковинными узорами. Эти рисунки пульсировали и переливались, словно живые. Так танцуют уголья в костре под дуновением ветра, вот только сейчас эти «угли» были морозно-холодными, сине-серебристыми.