В интересах государства. Аудиториум, часть 2
Шрифт:
К моему удивлению, отец воспринял новости хладнокровно.
– Ну что ж, следовало ожидать, что Матильда Карловна попытается любой ценой сохранить независимость своего рода. А что сама Ирина?
– Я ей симпатичен. Но не настолько, чтобы идти под венец сейчас.
– Выходит, момент упущен. В Аудиториуме вам будет не до того. А за время обучения может случиться столько всего, что этот вопрос может потерять актуальность.
– Значит, так тому и быть, отец, – твердо сказал я. – И Осколок, и богатство, и статус можно получить другими способами. И, говоря откровенно,
– Сейчас не самое подходящее время, чтобы потакать своей гордости, Михаил, – вздохнул Патриарх. – Наши дела идут скверно.
– Я читал, что вы продали большой земельный надел. Все настолько плохо?
– Часть этих денег пошла, чтобы инвестировать в развивающиеся предприятия. Часть – на образование и подготовку Оленьки к выходам в свет. Она рано или поздно нас покинет, но я хочу устроить ее судьбу с максимальной выгодой для нее. А для этого придется вкладываться уже на ранних этапах – модистки, наряды, взятки, чтобы получить приглашения на лучшие балы и званые вечера…
Я с готовностью кивнул.
– Понимаю. Оля заслуживает лучшего. Но понимаю, что это дорого.
– И еще часть денег уйдет на тебя. Некоторую сумму я собираюсь передать Матильде Карловне в качестве компенсации затрат на твое проживание в Лебяжьем. Она ничего от нас не требовала, но это вопрос чести.
– Согласен.
– И еще определенная сумма отправится на твой счет для твоей жизни в Аудиториуме. Одежда, книги, сопутствующие расходы… У тебя и без того будут трудности с вливанием в то общество, и я не хочу, чтобы тебя считали еще и бедняком.
Я резко остановился, и отец удивленно обернулся.
– В чем дело, Михаил?
– Это… Просто это неожиданно, отец. Не думал, что ты станешь меня поддерживать.
– Михаил, я не устану повторять, что для нас ты наследник и потомок нашего Рода. Пусть твой дух призван из иного мира, но ты – наш. Ты – свой. И ты согласился нам помочь, принес себя в жертву ради нашего блага. Поэтому, конечно, мы будем тебя поддерживать и постараемся помогать по мере возможностей. Жаль лишь, что этих возможностей у меня пока немного.
– Со временем это изменится. Я буду над этим работать. Твоя помощь очень ценна для меня.
– Просто постарайся сделать то, что нужно Корфу, освободись от него как можно быстрее – и дальше будет проще. Увы, пока он не получит того, чего от тебя ожидает, ты останешься от него зависим.
– Знаю, пап.
Отец вывел меня к берегу узкой речки – довольно запущенному, но при этом здесь прослеживались следы цивилизации: сколоченные из досок скамейки, выложенные камнями кострища… Словно местные из окрестных деревень приходили сюда отдыхать.
– Теперь я вас оставлю, – сказал отец.
– Эээ… С кем?
Патриарх указал в сторону берега, и, присмотревшись, я увидел одиноко сидящую на скамейке фигуру в черном кожаном плаще. Корф.
– Он-то здесь зачем? – прошипел я.
Отец пожал плечами.
– Я всего лишь выполняю его просьбу – привести тебя к нему после экзаменов. А сейчас я пойду – нужно пригласить Штоффов на ужин в честь твоего поступления.
Не дождавшись моих возражений, отец повернулся и зашагал в сторону леса. Я же, плотнее затянув шарф на шее, направился прямиком к Пистолетычу.
– Судя по всему сдал, – вместо приветствия сказал Корф и похлопал по свободному месту на скамейке возле себя. – Присаживайся, Михаил.
– За нами могут следить. Встречаться здесь неразумно.
– Садись, Михаил. Здесь слежки нет.
Неодобрительно качнув головой, я все же устроился на самом краешке скамейки.
– Зачем вы приехали?
– Поздравить. И сообщить условия нашей сделки, – Корф обернулся ко мне, и я заметил свежую царапину на его щеке. Видимо, ночь прошла бурно. – Ты ведь хотел знать, что должен делать для меня в Аудиториуме?
Глава 5
– Почему вы уверены, что за нами нет слежки? – осторожно оглянувшись, спросил я.
Корф безмятежно созерцал медленное течение речки. Я заметил, что помимо пары свежих царапин на его лице красовалось несколько кровоподтеков, словно он участвовал в драке.
– Об этом позаботились, – не отрывая взгляда от воды, отозвался тайный советник. – Михаил, что ты помнишь о Третьем испытании?
Я хотел было ответить «ничего», но, пораженный внезапным озарением, так и застыл с открытым ртом. Я помнил! Воспоминания вернулись, и я сам не заметил, как. Класс, допрос, принуждение признаться в употреблении «допинга», мольбы Ирэн – все это осталось, сохранилось, вернулось!
Увидев смятение на моем лице, Корф позволил себе улыбку.
– Значит, помнишь. И, видимо, многое. Отлично.
– Но почему…
Черт, я ведь и сам не заметил, что память вернулась. А я, балда, еще и сболтнул об этом Адлерберг! Твою мать! Так облажаться – и даже не понять этого сразу.
– Не понимаю, – прошептал я. – Как это возможно?
– По той же причине, почему за нами сейчас не следят, – улыбнулся тайный советник.
Стоп. Испытаниями руководил Зуров – Адлерберг и все остальные подчинялись ему. И если моя память сохранилась, значит, либо он дал приказ Адлерберг не стирать мне воспоминания, либо я каким-то образом оказался устойчив к такому воздействию. Но ведь Корф уже благополучно подчищал мне память, поэтому нет, иммунитета к таким процедурам у меня не было… Так что, выходит, это Зуров постарался?
– Так Павел Антиохович с вами? – прошептал я и с подозрением уставился на Пистолетыча. – Почему вы скрывали, что у вас есть люди в Аудиториуме и помимо меня?
Корф ответил уклончиво.
– Не сказал бы, что он «с нами». Зуров сам вышел на меня пару дней назад. Предупредил, что его коллегам стало о тебе известно. И вызвался помочь уладить вопрос.
Я сопоставил это заявление со словами Зурова. Выходит, память мне все-таки не стирали. Скорее просто сделали что-то вроде временного затмения. Или это и вовсе было временным побочным эффектом испытания. Не суть. Главное – я помнил. Да и не это сейчас было важно. Зуров оказался в сговоре с Корфом – вот что меня удивляло.