В интересах государства. Возвышение

Хай Алекс

Я едва увернулся от кастрюли, но часть попала мне на руку и обожгла кожу.

— Ну стерва…

Пападопулу уже снова бежала. Натянув “Берегиню”, я бросился за ней, перепрыгнув через лужу разлитого борща. Кощунство. У нас в общаге за такое бы растерзали.

Вылетев вслед за Касси из кухни, я очутился в темном помещении. Впереди что-то громыхнуло, послышался звон стекла, а затем я услышал сдавленный женский всхлип. Подбросив маленькую “Жар-Птицу” в воздух, я огляделся.

Кладовая. Гречанка зацепилась за стеллаж

краем платья — торчал кусок ее юбки и окровавленный гвоздь. Возле него я задержался. Малюсенькой “Косой” отрезал кончик гвоздя и сунул в карман. Пригодится на крайний случай. Я раньше не пытался проводить ритуалы по поиску “кровавых” следов. Но если сейчас девица улизнет, это будет крайней мерой.

Кладовая выходила в коридор. Я прислушался — шаги вроде бы доносились с левой стороны. И оттуда же тянуло сквозняком. Черный ход?

Подкрутив скорость “Берегиней”, я бросился влево. И увидел выбегавшую на улицу девушку.

— Стой! — заревел я так, что одинокая лампочка на потолке покачнулась.

Пападопулу вздрогнула, но тут же захлопнула дверь и, кажется, пыталась ее запереть.

Времени думать не было. Я долбанул по двери “Колобком” — створка вылетела, оттолкнув беглянку. Пападопулу закричала, а я бросился наружу.

Ударом девушку отбросило на клумбу совсем небольшого внутреннего дворика. Увидев меня, Кассандра попыталась подняться, но, видимо, ушиблась слишком сильно — получилось только ползти. Одну туфельку она потеряла, отчаянным жестом сбросила вторую.

Я настиг ее и навис сверху, подав руку.

— Прошу вас, госпожа Пападопулу. Не стоит бояться. Я не намерен причинять вам вред.

И хотя кружившиеся за моей спиной “Косы” не внушали особого миролюбия, я просто ожидал от этой барышни еще какого-нибудь хитрого трюка.

— Не стоило бежать, Кассандра. Мне нужно лишь поговорить с вами.

— Кассиопея, — хрипло поправила меня девушка. — Касси — это сокращение от Кассиопеи, ваше сиятельство.

Значит, она точно прекрасно знала, кто я такой. Что ж, хотя бы не придется тратить время на этикет.

— Прошу, Кассиопея, — я повернул руку ладонью вверх. — Полагаю, вы понимаете, зачем я здесь. Отдайте мне это — и я более не стану нарушать ваш покой.

— Что с Марианной? Раз вы здесь… Что с ней? Где она?!

— Ваша госпожа в полном порядке и добром здравии, хотя сохранить ей оное стоило больших усилий — больно уж боевой девицей она оказалась для лекаря. И, думаю, она вернется домой, если будет умницей. Но чтобы у нее появился этот шанс, умницей сейчас нужно быть вам, госпожа Пападопулу.

Не любил я угрожать, но тут грех было не воспользоваться полученной информацией. Если две эти подружки так пеклись друг о друге, на этом можно было сыграть и попытаться получить желаемое, не прибегая к насилию. Все же мучить женщин… Нет, это уже было для меня слишком.

Ну же, Касси, будь умницей. Просто отдай мне эти проклятые негативы и прочий компромат. Не топи и без того дырявую лодку. Я ведь действительно не хотел проливать кровь еще и здесь.

Гречанка уставилась на меня огромными миндалевидными глазами. Смотрела внимательно, изучающе, словно прикидывала, могла ли мне доверять.

— Слово дворянина, что не трону вас, — сказал я. — Разумеется, если вы не вынудите меня защищаться.

— Хорошо, — Кассиопея ухватилась за мою ладонь, и я помог ей подняться.

— И, прошу, отзовите полицию. Полагаю, случайному наряду не стоит знать, о чем здесь идет речь.

Пападопулу рассеянно кивнула. Тряхнула роскошной гривой черных вьющихся волос, сбила грязь с подола юбки и указала на одно из окон особняка.

— Материалы находятся в моем кабинете. В сейфе. Я не успела их перепрятать. Марианна вчера словно что-то почувствовала и уговорила меня их забрать. Сказала спрятать и не говорить ей место. Но я… Просто не успела сегодня выехать из дома. Так что все здесь, ваше сиятельство.

Я кивнул.

— В таком случае ведите.

Едва мы вернулись в дом через черный ход, как по первому этажу пронеслась трель дверного звонка. Мы с гречанкой переглянулись.

— Не делайте глупостей.

Черт, сейчас я чувствовал себя настоящим преступником из тех фильмов, где плохие парни брали заложников и заставляли тех лгать полиции. Странно. Неуютно. Но что поделать.

Пападопулу кивнула и направилась к холлу. К ней выбежала та женщина, что открывала мне дверь, но Кассиопея жестом успокоила ее и велела вернуться к своим обязанностям. Пока она разговаривала с прибывшим нарядом, я прятался за вешалкой.

— Прошу прощения, господа, — виновато улыбнулась гречанка и хлопнула ресницами для пущего эффекта. — Боюсь, это был ложный вызов. Собачник не удержал своего маламута на поводке, и тот забрался к нам во двор и загубил розы на клумбе. Наша экономка испугалась и проявила излишнюю бдительность. Зверюга-то большая, хоть и добрая.

— Наши услуги точно не нужны? — донеслось с крыльца.

— Точно-точно, господа! — усмехнулась Кассиопея. — Я сама прогнала этого мехового засранца. Видите, аж юбку порвала, пока за ним бегала! Еще раз прошу прощения…

Избавившись от полиции, Пападопулу заперла дверь и вернулась ко мне.

— Идемте, ваше сиятельство.

Мы поднялись на второй этаж по старинной резной лестнице из темного дерева. Особняку было лет сто пятьдесят. Судя по планировке, он не перестраивался с момента возведения. И, кажется, Марианна была первой из Перовских за много лет, кто здесь поселился — меня преследовал характерный запах старости и запущенности, какой появляется в давно покинутых домах. Вытравить его потом довольно трудно. Вот и здесь он витал, незримо напоминая о том, что этот дом долгое время пустовал.