В Интернете снега.net
Шрифт:
Константин Михайлович вошел быстрым шагом и внимательно осмотрел класс. Насте почему-то показалось, что на ней он задержал взгляд чуть дольше, чем на остальных. Она вспыхнула — неужели совсем плохо? Но он отвернулся, пошел к столу, достал тетрадки с контрольными работами и стал их раздавать. Каждому. Сам. При этом заглядывал в тетрадь и говорил, какой раздел надо повторить.
Класс переглядывался — что за новый подход такой? Но не роптал: чем дольше длится раздача тетрадей, тем меньше времени останется на всякие дополнительные
Настя с замиранием сердца ждала своей очереди, а он как нарочно пошел с другого ряда. Наконец учитель сказал:
— Вознесенская Настя.
Настя подняла голову и встретилась с его глазами. Он внимательно несколько секунд смотрел на нее, потом подал тетрадь и сообщил:
— Отлично.
И пошел дальше.
Настя замерла, потом раскрыла страницу с контрольной — пять! С ума сойти! Нет, она, конечно, понимала, что написала неплохо, но что так… Здорово! Теперь и на каникулы можно с чистой совестью. Когда там они начинаются?
Урок все еще длился. АКМ не начал новую тему, а принялся объяснять, какие ошибки сделало большинство. Рассказал, как НА САМОМ ДЕЛЕ надо решать задачи, и стал вызывать к доске, давать эти задачки для решения. Народ маялся, АКМ поправлял ошибки, но к концу урока почти все — за исключением самых безнадежных — поняли, что надо было делать.
Настя за урок еще несколько раз ловила на себе взгляд учителя. Но может ей только показалось, что он ее выделяет из всего класса. Подумаешь, пятерку получила!
После уроков Настя вышла из школы вместе с Лешкой. В воздухе мелькали первые снежинки — несмелые, робкие. Совсем еще маленькие, они даже до земли не долетали, а таяли прямо в воздухе. Но это первый звоночек — скоро, может быть уже через несколько дней, ляжет на землю снег.
Вот и хорошо, а то эта черная слякоть ужасно надоела. А ляжет снег, и, как сказал Костя: «Укроет все печали»? Посмотрим…
А вдруг он уже прислал ей письмо?!
Остаток пути она почти бежала. Лешка еле успевал следом и удивлялся:
— Куда торопишься?
Около дома Настя попрощалась с Лешкой и помчалась вверх по лестнице. Совершенно запыхавшись, она открыла дверь и бросилась к компьютеру. Пока загружался Интернет, скинула куртку на кровать — потом уберет! — и наконец зашла на почту.
Ничего!
Настя некоторое время сидела перед экраном, словно надеясь, что письмо сейчас придет. Вот сейчас… Но чуда не случилось, письмо не появилось, и можно выходить из Интернета и забыть обо всем, как о сне. Прекрасном, радужном, счастливом сне.
Она вздохнула, выключила компьютер и пошла к тете Паше — помогать с переездом.
Там уже работа шла полным ходом. Сегодня заклеивали скотчем дверцы всех шкафов, укутывали мягкую мебель в какие-то тряпки. Неожиданно обнаружили забытые вещи и собрали еще одну коробку. Заклеивая ее, Лена со вздохом сказала:
— Пусть это будет последняя.
Наконец
— Ой, ребятки, спасибо вам, миленькие. Как все быстро получилось! И с переездом наладилось, и вещи собрали. Я прямо как во сне…
— А где вы сегодня спать будете? — спохватилась Настя.
— Да ничего, — махнула рукой тетя Паша. — Тут, на диване как-нибудь. И раскладушка есть. Завтра машина с утра придет, все равно не разоспишься. Ну, идите, делать уже нечего.
И они пошли. У подъезда переглянулись и, не сговариваясь, двинулись в парк. По дороге купили мороженого и с удовольствием его уплетали, шагая мимо скамеек с целующимися парочками. Настя косилась на них — это же надо, сидят у всех на виду. Попробовала представить, что бы она сама делала, если бы сидела тут с тем, кто дорог ей больше всех на свете. Нет, целоваться у народа на глазах не стала бы, это точно.
И самое главное — она не могла представить, кто бы это мог быть — тот самый, кто всех дороже… Летом она думала, что это будет Олег — но эта страничка давно перевернута. Потом ей казалось, что это Андрей. Получилось, что нет. Еще неделю назад она надеялась, что это Костя — но и здесь ничего не получается. Да и представить себе Костино лицо она не могла. Просто не знала, как он выглядит. А теперь, наверное, и не узнает…
…Он второй день не знал, что ему делать. Если бы она не училась в школе! Даже не так. Если бы она не училась именно в ЭТОЙ школе…
То, что ей четырнадцать, его немного удивило. По письмам казалось, что больше. Но это не страшно — всем когда-то бывает четырнадцать. Вырастают люди. Что с ним не поедет в Египет — так ведь не в этом дело.
За эти дни она стала ему действительно, по-настоящему, дорога: он чувствовал ее настроение, состояние души. Теперь он больше стал понимать ее тоску и душевные тревоги — переходный возраст! Он помнил, каким ему мир казался в четырнадцать: тогда он был страшно одинок. И теперь мог бы помочь ей справиться с этим трудным временем.
Но она училась в ЭТОЙ школе.
Когда Настя написала ему о себе, он остолбенел. Потом выключил компьютер и пересел на диван. Надо было подумать.
Потом, когда шок прошел, он стал вспоминать — какая она, Настя? И не мог вспомнить. И он решил — раз уж так вышло, раз он может на нее посмотреть, почему бы не сделать это ДО того, как он напишет ей ответ? Точно, сначала он на нее посмотрит, а уж потом будет решать, что делать дальше…
Ребята просидели в парке до вечера. Сегодня и Денис подключился к разговору на тему — что куда в комнате поставить. Выяснилось заодно, что мебели у него маловато. Диван есть, а шкафа нет.