В иных мирах я тоже как-то шастал. Пародии на стихи Михаила Гундарина. Часть I
Шрифт:
Миша Гундарин – мой однокурсник и даже одногруппник по факультету журналистики МГУ (к слову: когда я в 1988 году вернулся на «гражданку» после срочной службы в Советской армии, то именно тогда и попал в одну с ним группу; те же, с кем я начинал учиться, выпустились парой лет раньше).
Человек Миша – жизнью битый, калач тёртый, а потому не просто умный, но весьма и весьма мудрый. К любой иронии, сатире, стёбу, «подколкам», конструктивной (и неконструктивной) критике относится философски (то есть сверху вниз с высоты своих лет) и с доброй профессорской усмешкой, включая такой же взгляд
Так сказать, ум, честь и совесть нашей эпохи. Что-то вдруг вспомнилось.
Потому у нас с Мишей никогда не было проблем ни по части личного общения, ни по части юмора/стёба несмотря на, казалось бы, полную противоположность наших взглядов. Не всякий поэт в жизни философ плюс «морально и стрессоустойчив».
Вот, к примеру, есть такой великий (или «великий») поэт Игорь Караулов, с которым я даже не успел познакомиться и который на мой вопрос, заданный пару лет назад в мессенджере, можно ли показать ему пародию на один из его стихов, просто взял и мою персону в Фейсбуке 1 заблокировал – вот уж больное самолюбие так больное! Кстати, такой пассаж случился в моей «пародической» жизни в первый и (пока) в последний раз. Никто из поэтов больше так себя не вёл – все мудрые. Или мудрят, что мудрые.
1
Нынче социальная сеть признана в России экстремистской.
Вот какой замечательный поэт и человек мой друг Миша, прошу любить и жаловать!
Как-то прочитал у другого замечательного поэта и гражданина Виталия Пуханова, что «пародия – наивысшая награда автору при жизни», ибо «не позавидует никто».
Вот награда и нашла своего героя.
Целый сборник наград (в трёх частях).
Какого героя, спрашиваете?
Мишу Гундарина, конечно.
Почему-то вспомнился Твардовский с его Василием Тёркиным:
Нет, ребята, я не гордый.
Не загадывая вдаль,
Так скажу: зачем мне орден?
Я согласен на медаль.
Стихи и пародии/версификации/отклики
Швецов и жнецов с пьедесталов – долой!
Михаил Гундарин
Прочим – композитор, дуде – игрец,
обрати вниманье на город! Он
чужой судьбой распалён вконец,
а своею собственной занесён,
декабрьским снегом.
Следов объём
заполняет воздух, бездомный, как
беломоро-балтийский. Грустишь о нём,
и не делаешь новый шаг.
С высоты заминку не разгадать.
а всего-то дела: прищурить глаз,
разглядеть,
уходящий город, идущих нас.
Владимир Буев
Швецов и жнецов с пьедесталов – долой!
Иные нам грады потребны!
Судьбы мирские мы мажем смолой,
Свои и чужие. Плюй на молебны
декабрьской слюной.
Подошва размером
больших сапогов: кирза – словно
хрусталь башмачковый. И как литосфера,
со всех сторон обласканная любовно.
Не стоит рваться в высокие дали,
как делали это Икар и Дедал,
а лучше всего мы все бы взяли
да сляпали сами себе пьедестал.
Враги не оставят шанса
Михаил Гундарин
Закрыли от нас комету
полночные облака.
А дальше – пора рассвету,
и снова ты далека.
Лежи, где тебе сказали –
на дне далёкой грозы,
увиденная глазами
полуночной стрекозы.
Покуда не время миру
окутываться огнём,
небесному командиру
ломиться в земной проём…
Владимир Буев
Враги не оставят шанса
на небо ночное взглянуть.
Из медитативного транса
Сподвигнут опять драпануть.
Приляг, стрекоза, есть пределы!
Сказали – так, значит, лежи.
Коль летом ты песен не пела,
так лютой зимой не пляши!
Так нет же – метнуться в небо
и с боем на землю упасть
Тебе, стрекоза, потребно!
Ты хочешь кометой стать?
Забыли за собой убраться
Михаил Гундарин
Вот мы уехали, а облако осталось
растить себя на вертикальном фоне,
изображать то горб, то шестипалость,
являться птеродактилем в короне.
Показывая то, чего не знает,
жемчужное, оно сочится белым.
Тяжелая перина опадает,
клочки её летят во все пределы.
И быстро тают в изумрудной бездне,
пестрящей кружевными лоскутами.
Во много раз пустынней, бесполезней –
прекрасней мира, созданного нами…
Владимир Буев
Мы, убираясь сами прочь, убраться
Забыли за собой. Повсюду мусор.
Когда грядёт надзор, то постараться
Туристу лучше поиграть роль труса.
Надзоры, сторожащие природу,
всех могут штрафануть, не замечая
ни шестипалых, ни других уродов,
и скидок инвалидам не давая.
А коль красотка-дева попадётся,
А не беззубый птеродактиль старый,
Периной для несчастной обернётся
Поимка. Несогласной – нары.
Клочки по закоулкам и по лужам,
Жемчужины изъяты с изумрудом.
Два мира (что в душе и что снаружи) –