В канун Рождества

Пилчер Розамунда

— Честно говоря, я не жажду бриллиантов.

— А тогда что же мне тебе подарить?

— Может, кольцо с аквамарином?

Оскар рассмеялся и поцеловал ее, и так бы они и сидели в сумерках весь вечер, но последние полешки догорели и в доме с заходом солнца снова стало холодно. Пора было уезжать. Снаружи воздух тоже быстро остыл и снова наступила зима. С севера налетел ветер и зашелестел голыми ветками большой березы, которая стояла напротив их калитки.

Элфрида, глубоко засунув руки в карманы, осмотрелась. Луна поднималась все выше, проклюнулась первая звезда.

— Мы вернемся, — сказала она, не обращаясь ни к кому в особенности.

— Конечно.

Оскар запер входную дверь своего дома, взял Элфриду за руку, и с Горацио на поводке они зашагали в темно-синем вечернем сумраке по дорожке, усыпанной галькой.

Вечер перед Рождеством

Уже

почти восемь часов, и еще осталось много дел, но я должна все записать, а то позабуду. Так много всего случилось. Хуже всего был звонок от мамы. Она позвонила как раз во время вечеринки и сказала, что вышла замуж за Рэндала Фишера. Наверное, это было самое плохое, что могло для меня случиться. И я могла думать только о том, что придется ехать жить в Америку, и я потеряю всех моих друзей, или же мне придется жить с бабушкой в Лондоне в полном одиночестве и я никогда и никому не буду нужна. Это было бы по-настоящему ужасно. И со мной случилась жуткая истерика. Я просто заболела от слез, мне было очень плохо, и я зверски вела себя с Кэрри, но сейчас все позади. Теперь все утряслось, и я останусь здесь, в Кригане, у Элфриды и Оскара. Это Рори им всем сказал, что я могу учиться здесь, и я так рада, что мы с ним успели обо всем поговорить, когда он чинил телевизор, так что он знал, как я ко всему отношусь, хотя больше никто ничего не знал. Я считаю, что он действительно мой самый лучший друг. Он уезжает в Непал в середине следующего месяца и ужасно радуется. Я буду по нему скучать, но снова с ним увижусь обязательно, когда он вернется в августе. Что бы до этого ни случилось, но я решила обязательно с ним тогда встретиться, а мне будет уже пятнадцать лет. Пятнадцать — это уже звучит, это не то что четырнадцать. Я буду гораздо старше.

Сегодня утром я проснулась с таким чувством, что все будет хорошо, и еще у меня было ощущение, словно с меня груз свалился, Кэрри позвонила бабушке и рассказала о наших планах, и бабушка со всем согласилась, а потом Кэрри позвонила маме во Флориду и тоже уговорила ее. Вообще, это не заняло много времени, И потом я тоже поговорила с мамой и постаралась, чтобы голос у меня звучал не очень радостно, а то она могла бы обидеться и передумать.

А потом пришел Рори, мы взяли все для пикника, и Сэм отвез нас в Корридэйл. Мне давно очень хотелось туда поехать и все посмотреть. Там очень красиво, и день был тоже чудесный, ни одного облачка, и совсем без ветра, и, честное слово, было тепло. Дом майора маленький, но симпатичный, он расположен недалеко от старинного особняка, а поблизости есть еще несколько таких же домиков. Там растут высокие деревья, а вдали виден залив и холмы. Дом довольно старый, и в нем ужасно холодно, но Оскар зажег огонь в камине, и все выглядело даже уютно. Там есть две спальни, и та, где буду жить я, немного темновата, но Элфрида говорит, что она станет лучше после ремонта. Сэм предложил много хороших идей, и, когда дом переделают, он будет, как игрушка. Элфрида говорит, что в Корридэйле есть и другие дети, в семье Кауперов, которые живут поблизости на ферме, и что они учатся в школе в Кригане, так что я смогу по утрам ездить туда вместе с ними.

Мы вернулись с Сэмом, высадили Рори у дома священника и потом приехали домой. Кэрри приготовила тортилью, такое огромное блюдо. Туда входит картошка, лук-порей, яйца, бекон и еще много чего. Пока она готовила тортилью, я закончила накрывать стол для рождественского обеда, поставила свечи в подсвечниках, крекеры и конфеты и свернула салфетки. Посередине стоит ваза с остролистом, и все выглядит так празднично, а когда мы зажжем свечи, то будет совсем здорово, как на рождественской открытке. Кэрри сказала, что нам не хватает только бобового короля.

После тортильи мы собираемся играть в карты, чтобы скоротать долгий вечер, а потом пойдем на полночную службу в церковь, все, кроме Оскара, который говорит, что ему не хочется.

Не знаю, сколько времени пройдет до переезда в Корридэйл, ведь там много чего надо сделать. Мне бы хотелось перебраться туда к лету, но Элфрида говорит «поживем — увидим». А пока мне и здесь хорошо. И Сэм собирается к нам переехать, он будет жильцом, пока все окончательно не устроится.

Не могу поверить, что один день можно быть такой несчастной и печальной, а на другой стать самой счастливой на свете. В следующий раз, когда я снова буду писать в дневнике, уже наступит Рождество.

С трудом удерживая веером огромное количество карт, Элфрида пыталась решить, что можно сбросить. У нее уже не было двоек и троек, и она мучилась, не зная, есть ли у Кэрри на руках пара, и если есть, то пара чего? Сброшенных карт было уже очень много, игра приближалась к концу, и если Кэрри сейчас покроет, то они с Сэмом проиграют.

— Ну, давай, Элфрида, ходи, — сказал Оскар, утомленный долгим ожиданием. — Прояви мужество. Сбрось то, что тебе не нужно.

С тайным вздохом Элфрида сбросила восьмерку червей и с замиранием сердца ожидала услышать торжествующий вопль Кэрри и увидеть, как она молниеносно выкладывает свои козыри. Однако та покачала головой.

— Если бы не надо было идти в церковь, я бы опрокинула еще стаканчик шерри, — призналась Элфрида.

Было уже десять минут двенадцатого, и карты сдали в последний раз. Сэм и Элфрида выигрывали, однако все еще могло измениться. Элфрида уже давно не играла в самбу. Когда был жив Джимбо, они иногда коротали вечер с парой друзей, но она уже позабыла некоторые правила, а нужные приемы и уловки вспоминались лишь в процессе игры. Оскар и Сэм были старыми бойцами и досконально знали все нюансы, а Кэрри и Люси — новичками. Кэрри быстро усвоила правила, а Люси играла в паре с Сэмом, который терпеливо все ей объяснял и к концу первого захода даже позволил самой выбирать, какие карты сбросить.

Кэрри взяла две карты и могла теперь выйти из игры. Оскар одобрительно хмыкнул: она сбросила четверку червей.

— Осталось всего четыре карты, — вздохнула Люси.

— И когда они кончатся, игре конец, — предупредил Сэм. — Бери, Люси, две, и посмотрим, что у нас на руках.

На лестничной площадке зазвонил телефон.

— Черт его побери, — огрызнулся Оскар, — кто может звонить в такой час!

— Я подойду, — вызвалась Элфрида, но Оскар уже положил карты на стол и встал. Он вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь, но Элфрида слышала, как он отозвался:

— Усадьба.

И затем наступила пауза, видимо, говорил звонивший. Ответ она не расслышала. Оскар снова появился в гостиной, уселся на прежнее место и опять взял карты в руки.

— Кто это был? — полюбопытствовала Элфрида.

— Да так, кто-то ошибся.

— Хочешь сказать, кто-то неправильно набрал номер?

Но Оскар уже сосредоточенно глядел в карты. Однако и Сэм поинтересовался:

— Но если номер набрали неправильно, то о чем же вы говорили?

Люси хихикнула — это был шутливый вопрос из старого анекдота. Она сидела, склонив голову набок, и все решала, какие карты сбросить.

В конце концов колода кончилась и никто не выиграл, но Сэм подтянул к себе блокнот, подсчитал персональные очки и провозгласил победителями себя и Элфриду, выразив надежду, что Оскар выдаст им заслуженную «премию».

— Ничего подобного делать не собираюсь, — с достоинством возразил Оскар, — вам просто очень повезло, а к умению играть это не имеет никакого отношения. — С этими словами он положил карты и встал: — Пойду прогуляюсь с Горацио.

Элфрида удивленно взглянула на него. Оскар частенько выгуливал Горацио по вечерам, но еще никогда не отправлялся на прогулку в такое позднее время.

— Прогуляешься? Куда же ты пойдешь? На берег?

— Не знаю. Просто мне нужно подышать свежим воздухом и размять ноги. Может, я не вернусь к тому времени, когда вы уйдете в церковь, но не запирайте дом. Я буду ждать вашего возвращения.

— Хорошо, — пообещала Элфрида.

Он ушел, захлопнув за собой входную дверь. А Элфрида пребывала в изумлении.

— Странно, и даже забавно. Будто он не нагулялся сегодня на неделю вперед.

— Да ладно, Элфрида, — сказала Кэрри, собирая карты и раскладывая их по разным колодам: синюю, красную и в цветочек. — Какая увлекательная игра. В какой-то момент самба переходит в канасту. Хотя система подсчета очков довольно сложна, и вы, Сэм, должны мне ее записать, иначе я позабуду.

— Хорошо, сделаю.

Карты разложили и убрали. Элфрида обошла гостиную, взбивая диванные подушки и собирая брошенные на пол газеты. Огонь в камине догорал, но она его не погасила, просто поставила перед тлеющими угольками экран.

— Наверное, нам пора уже отправляться. Сегодня будет очень много народу, и надо занять места.

— Мы словно в театр идем, — сказала Люси. — А в церкви холодно? Надеть мне красную куртку?

— Обязательно. И зимние сапоги тоже.

Одна в своей спальне, Элфрида причесалась, еще немного подкрасила губы и брызнула на шею духами. Она достала из гардероба пальто-накидку, застегнула его на все пуговицы до самого верха и надела шапку, напоминавшую грелку для чайника. Затем села на кровать и натянула отороченные мехом сапоги. Взяла деньги для церковных сборов, носовой платок на тот случай, если растрогается, слушая рождественские гимны, и перчатки.

Готова. Она оглядела себя в длинном зеркале, себя, Элфриду Фиппс, которая скоро должна стать миссис Оскар Бланделл. И подумала, что выглядит потрясающе. Это я. Господи. Благодарю Тебя!

Элфрида вышла, спустилась по лестнице и заглянула на кухню проверить, все ли готово для рождественского обеда, и убедиться, что она выключила газ и не оставила на огне чайник с уже выкипевшей водой. В кухне в своей корзине спал Горацио.

Элфрида нахмурилась:

— Горацио, а я думала, что ты ушел с Оскаром погулять.