В канун Рождества
Шрифт:
Она сказала:
— Как это здорово — играть на органе. Это ваше хобби?
— Нет, моя работа. Моя жизнь, — ответил он вполне серьезно, но тут же улыбнулся и тем самым снял некоторую высокопарность своих слов. — Это моя профессия, — пояснил он.
Прошло дня два, и в домике Элфриды раздался первый телефонный звонок.
— Здравствуйте, говорит Глория Бланделл. В воскресенье после службы вы познакомились с моим мужем. Он органист. Приходите-ка в четверг к нам на обед. Мы живем в Грейндже. Красный кирпичный дом с башенкой, в конце деревни.
— Мне очень приятно ваше приглашение. Приду с удовольствием.
— Как
— Обживаюсь понемногу.
— Отлично. Значит, в четверг увидимся. В семь тридцать — чуть раньше, чуть позже.
— Спасибо огромное, — сказала Элфрида, но на другом конце линии уже положили трубку. Судя по всему, миссис Бланделл не любила тратить время попусту.
Грейндж был самым большим домом в Дибтоне. Он стоял в стороне от дороги, в конце подъездной аллеи, которая начиналась от весьма претенциозных ворот. И сам дом, и ворота не очень-то сочетались с Оскаром Бланделлом, но будет интересно пойти к ним, познакомиться с его женой, посмотреть, как они живут. Людей не узнаешь по-настоящему, пока не посмотришь на них в их собственном доме. Увидишь обстановку, книги, поймешь стиль их жизни.
Утром в четверг Элфрида вымыла голову и подновила цвет волос. Вообще-то этот оттенок назывался «рыжеватая блондинка», но иногда получался ближе к оранжевому. На этот раз именно таким он и получился, однако Элфриду волновала более важная проблема: что надеть? В конце концов она выбрала цветастую юбку по щиколотку и длинный трикотажный кардиган зеленого цвета. Сочетание рыжих волос, цветастой юбки и кардигана выглядело довольно экстравагантно, но это прибавляло ей уверенности в себе.
Элфрида двинулась в путь. Десятиминутная прогулка вдоль центральной улицы, и вот она уже прошла через претенциозные ворота и по подъездной аллее. Редкий для нее случай, но она пришла вовремя. Поскольку это был ее первый визит в этот дом, она не стала отворять парадную дверь сама, не вошла в дом и не крикнула «Эй!», как делала обычно. Она нажала кнопку звонка и услышала, как он зазвонил в глубине дома. Элфрида подождала и поглядела по сторонам. Газон выглядел прекрасно, как будто его первый раз подстригли в этом году. Пахло свежескошенной травой и весенней прохладой.
Шаги… Дверь отворилась. Женщина в синем платье и цветном фартуке, явно не хозяйка дома.
— Добрый вечер. Если я не ошибаюсь, вы миссис Фиппс. Проходите, пожалуйста, миссис Бланделл сейчас будет, она поднялась причесаться.
— Я первая?
— Да, но как раз вовремя. Вот-вот подойдут и другие. Позвольте ваш жакет…
— Нет, нет, спасибо, я останусь в нем.
Не станешь же распространяться, что на шелковой блузке под жакетом дырка под мышкой.
— Гостиная…
Но их прервали.
— Вы Элфрида Фиппс! Простите, что не встретила вас…
Элфрида подняла голову. С огороженной балюстрадой площадки спускалась хозяйка дома — крупная дама, высокая и статная, в черных шелковых брюках и свободной, украшенной вышивкой китайской блузе. В руках у нее был стакан, наполовину полный. Похоже, виски с содовой.
— …Я немного замешкалась, а тут еще телефонный звонок. Здравствуйте, — она протянула руку, — я — Глория Бланделл. Очень приятно, что вы пришли.
У Глории было открытое, румяное лицо, голубые глаза. Волосы, очевидно, подкрашены, но не в такой вызывающе яркий цвет, как у Элфриды.
— Спасибо за приглашение.
— Пойдемте к камину. Спасибо, миссис Масвелл. Надеюсь, остальные гости войдут без звонка. Вот сюда, миссис Фиппс…
Элфрида проследовала за хозяйкой в большую комнату в стиле тридцатых годов, обшитую панелями, с большим камином из красного кирпича, в котором ярко пылали поленья. Перед камином решетка, установленная на кожаном коврике, мебель современная — мягкие диваны и кресла с узорчатой обивкой. Шторы из темно-фиолетового бархата обшиты золотым шнуром, пол сплошь застелен толстыми яркими персидскими коврами. Ничего старого, потертого, поблекшего, все здесь дышало теплым веселым бодрым комфортом.
— Вы уже давно здесь живете? — спросила Элфрида, стараясь не проявлять излишнего любопытства.
— Пять лет. Дом достался мне в наследство от моего дядюшки. Я всегда обожала это место, ребенком часто приезжала сюда. — Миссис Бланделл со стуком поставила стакан на ближайший столик и подошла к камину швырнуть туда еще одно большущее полено. — Не представляете, в каком он был состоянии! Ковры истерты, побиты молью. Пришлось буквально все обновить. И, конечно же, оборудовать новую кухню и добавить две новые ванные комнаты.
— А где вы жили раньше?
— В Лондоне. У меня был дом в Элм-Парк-Гарденс. — Миссис Бланделл взяла свой стакан, отхлебнула глоток и снова поставила стакан на столик. Она улыбнулась. — Для поднятия настроения. Когда у нас гости, я всегда делаю глоток-другой, пока одеваюсь. Что вам налить? Хереса? Или джина с тоником? Да, Элм-Парк-Гарденс — прекрасное место, изумительно красивое. И церковь святого Биддульфа, где Оскар был органистом, в десяти минутах ходу. Думаю, мы там и остались бы до конца жизни, но мой дядя, старый холостяк, как говорится, отправился к праотцам — так у меня появился Грейндж. И у нас уже была Франческа, наша дочь. Сейчас ей одиннадцать. Я всегда считала, что ребенку лучше расти в деревне… Что там делает Оскар? Это он должен наливать нам. Видно, зачитался и забыл про все на свете. Придут гости — знакомиться с вами. Чета Макгири. Он работает в Сити. И еще — Джоан и Томми Миллс. Томми — консультант в нашей больнице в Педбери. Прошу прощения, вы сказали херес или джин с тоником?
— Джин с тоником, — сказала Элфрида и проследила взглядом, как Глория Бланделл подошла к заставленному графинами столу в дальнем конце комнаты. Она щедро плеснула виски и в свой стакан.
— Это вам, — сказала она, возвратясь и передавая бокал Элфриде. — Надеюсь, достаточно крепко. Вы любите со льдом? А теперь давайте-ка сядем. Устраивайтесь поудобнее и расскажите мне о вашем коттедже.
— Ну… он маленький.
Глория рассмеялась.
— На Пултонс-роу, как я слышала? Их строили для железнодорожников. Очень тесный?
— Да нет, на самом деле нет. Мебели у меня почти никакой, а мы с Горацио много места не занимаем. Горацио — это мой пес. Метис. Не красавец.
— А у меня два китайских мопса, вот они-то уж точно красавцы, да только кусают гостей и потому в данный момент заперты на кухне, в компании с миссис Масвелл. Но каким это образом вы попали в Дибтон?
— Увидела объявление в «Санди таймс». И фото. Мне коттедж показался очень милым. И недорогой.
— Я непременно должна прийти посмотреть. Давно не была внутри такого домика — с тех пор как навещала вдову станционного служителя. А чем занимаетесь?