В команде Горбачева: взгляд изнутри
Шрифт:
Всего же за 1917–1990 годы по обвинению в государственных преступлениях было осуждено 3 миллиона 853 тысячи 900 человек, из них 827 тысяч 995 — расстреляно. К этому надо добавить 2 миллиона 300 тысяч депортированных, не говоря уже о жертвах голода и других лишениях.
Тягчайшие преступления сталинского режима никогда не будут забыты!
К работе над юбилейным докладом я подключился в середине сентября. До этого над ним вместе с Горбачевым трудились Яковлев, а также Фролов и Черняев, ставшие к тому времени помощниками Генсека. Моя роль состояла в изложении современных проблем перестройки, прежде всего в экономической области.
Ознакомившись
Привожу некоторые из них по своей записке:
"Считаю ненужным, искусственным введение понятия "развивающийся социализм" (на нем настаивал Фролов, предлагая вынести его даже в название доклада). Оно представляется мне тавтологичным, ибо подлинный социализм только и можно мыслить как развивающуюся систему. Кроме того, эта формула вызывает ассоциации с понятием развитого социализма. Да и вообще, стоит ли концентрировать внимание вокруг определений, понятий, терминов, тем более, канонизировать их, повторяя ошибки прошлого".
"…В отношении идейно-политических течений в 20-е годы — как левой, так и правой оппозиции — следовало бы больший акцент сделать не столько на личностных мотивах борьбы за власть, сколько на содержании тех или иных идейно-политических платформ. Особенно это относится к троцкистской оппозиции, о которой у многих очень смутное представление. Прояснить этот вопрос еще важно и для того, чтобы отмежеваться от авантюризма в политике, от идеологии насаждения мировой революции, насильственных методов социалистического строительства. Это не утратило актуальности и сегодня."
"…Более обстоятельного рассмотрения заслуживает проблема международных условий развития нашей страны. Ведь в прошлые годы сложился стереотип, согласно которому именно положение страны во враждебном окружении явилось, якобы, главным фактором ограничения демократии, усиления централизма, да и вообще возникновения всего того, что принято называть последствиями культа личности."
"…С моей точки зрения, оказались обедненными и характеристики периода торможения, предшествующего перестройке, не раскрыта, хотя бы в принципиальном виде, острейшая ситуация, сложившаяся в стране. А потому и обоснование перестройки получилось несколько односторонним, отличающимся от того, которое давалось в предыдущих выступлениях Горбачева и соответствующих документах. Получилась примерно такая схема: в 20-е годы отступили от Ленина, от принципов социализма, после 1953 года пытались поправить дело, но не довели его до конца, а вот теперь, "на новом витке исторической спирали… возрождаются во всей чистоте идеи Октября."
"…Слов нет, в процессе перестройки общество должно освободиться от наслоений прошлого, восстановить ленинские принципы социализма, но ее нельзя понять и вне задач обновления общества под влиянием новых исторических факторов и прежде всего научно-технической революции. Если об этом не сказать, то само возникновение стагнации и предкризисной ситуации, содержание
"…Не вполне адекватно, не очень гибко изложены идеи XXVII съезда о современном мире. Подчеркивается взаимосвязь, взаимозависимость стран и народов, целостность мира и слабее звучит тезис о его разноликости и противоречивости. А ведь там шла речь о целостности современного мира, как о незаконченной, становящейся, в которой противоборствуют интеграционные и дезинтеграционные тенденции."
"…В докладе следовало бы сказать о нашем отношении к социал-демократии, тем более, что многие из социал-демократических и социалистических партий будут присутствовать на торжественном заседании, а затем участвовать в широком совещании представителей левых партий, которое решено провести в Москве сразу после юбилея."
Высказал замечания и предложения по ряду других вопросов. Они были приняты с пониманием и в той или иной степени учтены.
В середине октября работа над докладом в основном закончилась и его вынесли на обсуждение Политбюро.
Предварительный обмен мнениями, состоявшийся у Генерального секретаря с членами Политбюро, показал, что доклад можно взять за основу. Поэтому председательствующий предложил конкретные замечания передать ему, в выступлениях остановиться лишь на принципиальных вопросах. Тем не менее получилась довольно развернутая дискуссия. В ходе большинство ее участников — Рыжков, Лигачев, Громыко, Долгих, Чебриков, Щербицкий, Алиев, Воротников, Соломенцев, высказав, естественно, положительную оценку, в то же время старались как-то смягчить критический настрой доклада, восстановить традиционные подходы и формулы. Мы с Яковлевым, а также Шеварднадзе, естественно, отстаивали основные положения и тональность доклада, подчеркивая, что нужен доклад реалистичный и объективный ("юбилейный, но без юбилейщины"), способный открыть новые возможности для идеологической и теоретической работы.
Выступал и Ельцин. В своей книге "Исповедь на заданную тему" он пишет, что это Политбюро послужило импульсом к его выступлению на октябрьском Пленуме ЦК: что его замечания, якобы, вызвали неудовольствие и даже раздражение Горбачева, что после этого Горбачев чуть ли не прекратил общение с ним и т. д. и т. п.
Мне, конечно, трудно, не располагая стенограммой, текстуально воспроизвести это выступление. Но я хорошо помню, что никакой обостренной и тем более конфликтной ситуации в связи с ним на заседании не возникало. Сохранившиеся у меня пометки говорят о том, что основные замечания Ельцина не несли в себе негативного отношения к докладу, шли в общем русле, носили традиционный характер.
Ельцин, как и некоторые другие ораторы, возражал против смещения акцентов с октябрьской революции на февральскую, говорил о необходимости иметь в докладе "целый блок" о роли Ленина, предлагал назвать его соратников. Он критиковал доклад за то, что выпал целый период гражданской войны, предложил уменьшить объем оценочных суждений относительно оппозиции в партии до получения выводов комиссии Политбюро.
И на Пленуме, состоявшемся через несколько дней, основные положения доклада получили дружную поддержку. Было даже решено не открывать прения и только после известного заявления Ельцина об отставке развернулась острая дискуссия, но уже не по докладу. К ней я вернусь несколько позже.