В краю лесов и озер
Шрифт:
— Это карпятам путевка в новую жизнь! — весело сказал Васильев, передавая мне два подписанных акта. — Да, чего только наш брат рыбовод не придумает, чтобы исправить упущения природы, развести новую рыбку!
Ровно восемь. Катер побежал по озеру. У моста мотор заглох. Моторист засуетился. Я нервно посматривал то на часы, то на южную часть неба. До прибытия самолета оставалось сорок пять минут.
— Ты, Николай, проверь свечи. Вечно они у тебя барахлят, — сказал Васильев мотористу.
После чистки свечей мотор сразу же завелся. Вот и пристань. Нас встретили директор рыбзавода, бухгалтер, рыбаки. Начали выгружать бочку с мальками на мостки.
И вдруг послышался гул мотора!
— Летит! Летит! — раздались крики.
Взглянул на часы. Без десяти минут десять...
— Какая точность! Быстро грузите бочку на машину! — сказал директор.
Все улыбались. У всех на лицах выражение какой-то торжественности. Ворота рыбзавода широко распахнулись.
...На посадочной площадке прохаживался пилот Роматовский. Рядом с самолетом уже стояли четыре моих бидона, которые я оставлял в аэропорту с наказом доставить их первым рейсом.
— Здравствуйте, Игорь Михайлович! — приветствовал я Роматовского.
— Привет! Привезли карпят? Покажите мне этих «небывалых» пассажиров, — ответил пилот, направляясь к бочке с мальками.
Карпята распределены по бидонам с водой. Туда же опустили марлевые мешочки со льдом. Живой груз поставлен в самолет.
— Все! Ждите нас здесь послезавтра. Привезите новую партию мальков в это же время, — сказал я Васильеву, пожимая руку.
Кабинка маленькая, ближние бидоны мешают коленям, но что же поделаешь?
Самолет помчался вперед, набирая скорость. Вот зеленая стрекоза оторвалась от земли, поднялась в воздух. Летим!
Самолет уже пересек тракт Челябинск-Свердловск. Внизу заискрилось изумрудное озеро Куяш, в голубой дымке горизонта обозначилось село Урукуль.
Мальки пока чувствовали себя хорошо. Решил проверить их реакцию на корм. Достал маленький кусочек хлеба, измельчил пальцами, бросил в бидон. Карпята резво бросились на пищу, ловили ее «на лету».
— Вот какие молодцы! — весело сказал я и уже в каждый бидон опустил по маленькой порции крошек.
Но к концу полета положение изменилось. Лед кончился, растаял. И хотя температура воды держалась еще около восьми градусов, часть мальков начала всплывать наверх и «чмокать» губами. Это означало, что рыбкам не хватало растворенного в воде кислорода, они задыхались. Необходима была срочная помощь. Через марлевую салфетку, чтобы не захватить карпят, я зачерпнул кружкой воды из бидона и, подняв ее вверх, тонкой струйкой вылил обратно. Вода от этого пузырилась, насыщалась кислородом воздуха. После такой операции мальки опустились в низ бидона и успокоились. Таким путем пришлось аэрировать воду по очереди во всех бидонах!
Но вот пилот обернулся и показал мне рукой расположенное впереди озеро и поселок.
Самолет снизился и полетел над словно вымершим селом. Только кое-где сидели у завалинок старики и старухи с ребятишками или, подняв хвост свечкой, убегал по улице испуганный теленок. «Почему никто не встречает самолет и не видно знака «Т»? Не получили телеграммы? Видимо, все колхозники на сенокосе», — раздумывал я, оглядывая окрестности села.
Роматовский выключил мотор и в наступившей тишине спросил:
— Никто не встречает, где будем садиться?
— Выбирайте место сами и садитесь ближе к озеру. Рыбу надо выпустить при любых обстоятельствах. Потом разберемся.
Мотор взревел, и самолет устремился к лугам у озера. Роматовский с воздуха начал выбирать площадку для посадки. Риск? Немного. Опытному пилоту такое задание по плечу.
Опасаясь, чтобы при посадке и толчках мальки не вылетели из бидона, я закрыл их крышками. Еще несколько залетов, и вот самолет уже бежит по душистому лугу, распугивая стайки молодых скворцов. Мы выбрались из кабинок, разминая ноги.
— Как рыба? — спросил Роматовский.
— Уже похватывает воздух. Придется выпускать без свидетелей.
Да, кругом безлюдье. В тростниках озера настороженно цокает лысуха. В траве заливаются кузнечики. Где-то в стороне, точно соревнуясь, отбивают перепелки: подь-полоть! Подь-полоть!
— Начнем? Поможете? — спросил я пилота.
Роматовский без дальнейших приглашений сбросил костюм и остался в трусах. Такой же вид принял и я. Мы вдвоем поднесли первый бидон к озеру и начали «уравнивать» температуру воды. Для этого через марлю отливали часть воды из бидона и на место ее кружкой добавляли озерной. Так несколько! Раз.
— Для чего такая махинация? — спросил Игорь Михайлович.
— Если не уравнять температуру, то мальки, выпущенные в теплую воду, умрут от расширения кровеносных сосудов, — объяснил я.
— Вот какие нежные ребятишки! — добродушно засмеялся пилот.
Карпят осторожно вылили в озеро. Дружной стайкой они поплыли по новому для них озеру. На поверхности воды осталось только десятка два мертвых мальков. Их собрали сачком, чтобы подсчитать процент «отхода».
— Удачная перевозка! — сказал я.
— Вот и порядок. Пошли за следующей партией!
Когда возвратились, у самолета стояли двое ребят, мужчина и женщина.
— Колхозники? — обрадованно спросил я. — Что же мальков не встречали?
— Это дело правленья, а мы что можем знать? — ответил за всех мужчина, набивая трубку самосадом.
— Ну, помогите нам выпустить карпят в озеро, а то вон какая туча надвигается, — сказал Роматовский, тревожно поглядывая на горизонт.
— Это можно, почему не помочь? Берись, ребята!
Колхозники положили на траву косы и грабли, взялись за бидоны. Всю рыбу сразу перенесли к озеру и начали уравнивать температуру воды.
— Маленькие какие, меньше гольянов! А говорили, что карпы шибко большие, — сказал один из ребят, заглядывая в бидон.
— Вот бестолковый, это же мальки. Вырастут еще! — сердито ответил другой мальчуган.
Всех карпят выпустили. Общий отход оказался семьдесят четыре штуки, или полтора процента. Так и записали в бланках актов. Колхозники, как свидетели, подписали документы. Один акт вручили для передачи правлению. Захватив бидоны, быстро пошли к самолету. Но мы уже запоздали. Начался сильный ветер. Он взъерошил траву на лугах, прижал кустарники, закружил в воздухе сорванные листья.