Въ л?то семь тысячъ сто четырнадцатое…
Шрифт:
— Подлинно ль ты послух? — Старший стрелец теперь обращался к бурокафтанному брюнету.
Тот огладил красиво подстриженную «лопатой», почти мультяшную бороду, рефлекторным движением подправил ус и лишь затем ответил:
— Яз Вторак Истомин, нарядчик[6] теремной. Истинно зрел всё. И как сей лободырь на отрока с вервием накинулся, и как Иван Михайлов за того заступился, а расстрига, аль кто он ещё есть, Ивана Михайлова поносил. Яз Ивана знаю добро, он меньшим дьяком в Разрядном приказе служит, усадебки наши в Замоскворечье одна от другой неподалёку. Не поспел вборзе, гляжу: энтот уже на земле, а кто-то
— Выходит, у тебя, дьяче, двое послухов, да только одного на месте нету, сыскивать потребно. А у тебя, — жест в сторону моего обидчика — един послух всего. А посему следует быть тако: поелику крови нету, а лаю было ли аль нет, мы не слыхали, то поступим по правилам: до завтрева вы, оба-два, своих послухов сыщите да опосля обедни ступайте в Судную избу, тамо и тяжбу свою ведите. Да денег на пошлину прихватить не запамятайте. Тамо разберутся, было ль поношение дьяческой чести аль бой лица духового. Аз же ныне о сем деле доложу и поелику обоих вас знаю — не советую балахвостить[7] аль суемудрие казать.
Заступившийся за меня Иван Михайлов попытался перечить:
— Погодь, человече! Как так у тебя выходит, что у меня двоих послухов счёл. А вон он, третий-то, аль не перед очами стоит? — ткнул тот пальцем в мою сторону.
— Стоять-то стоит, ан отрок ещё, вёсен с дюжину, а посему в послухи ему не можно.
И, вновь обращаясь ко мне, главный стрелец распорядился:
— Ты, Стенька, ступай-ка до дому к мамке, небось, заждалась тебя уже. Нечего тебе тут делать-то.
Добрый дядька попался. Да вот беда: и моя родная мама из будущих времён, и Стёпкина — обе уже давно покинули мир живых… А где искать дядьку Глеба — ума не приложу, да и остался ли жив скоморох? День нынче выдался суматошным да кровавым, немало народу полечь успело…
— Сирота я. Матушка в голод преставилась, а отец в эту зиму. И годов мне не дюжина, а пятнадцать будет на Степана Галатийского[8].
— Выходит, четырнадцатого травня[9], через седмицу всего… Ну, коли до того дня тяжба затянется, хотя и навряд ли — можешь тогда сам в Судную избу пойти да послухом сказаться. Да только мелковат ты да статью не вышел, посему потребно, дабы с тобой добрый муж пришёл да поручился, что ты и впрямь пушкарёв сын да пятнадцать вёсен тебе стукнуло[10]. Есть ли у тебя таковые поручители?
М-да, вопрос вроде бы и простой, да как ответить? Сам-то Стёпка вращался в самых низах местного общества. Ниже скоморохов по статусу — только откровенные, неприкрытые уголовники, смерды, холопы да нищие на паперти… Да и не помню отчего-то никого из Стёпкиных знакомцев, кроме членов ватаги да Андрея-бобыля, пускавшего на ночлег.
Кстати, почему? Раньше личность тёзки периодически проявлялась и не только делилась знаниями, но и перехватывала управление телом, прогоняя меня, Ртищева, во тьму… А вот с момента взрыва эрзац-фугаса из набитого порохом котла — как отрезало… То ли Стёпка затаился в самом дальнем уголке подсознания, то ли вообще душа отлетела? Если так — то желаю пареньку воссоединиться с родителями на в Раю, если правду говорят попы про тот и этот свет.
Но кого можно вот прямо сейчас назвать «поручителем», чтобы не вызвать у стрельца негативной реакции? Не думаю, что служилый люд относится с уважением к околокриминальным кругам, к которым скоморохи прямо относятся. Никифор Первак точно убит, при мне дело было. Дядька Глеб, если и жив, что тоже под вопросом, наверняка продал награбленное при погроме и пропивает вырученные деньги. Гришка-скоморох вообще исчез в неизвестном направлении… Да, незадача… Хотя… Ну да, конечно же!
— Поручители, думаю, найдутся. Стрельцы Трифон Орлович да Иван Воинов меня знают. Они нынче днём у Царь-пушки стояли, а после с государевым войском к Кремлю пошли, да и я за ними. Трифон друг батюшке моему покойному — рефлекторно я отмахнул крестное знамение. — Только его поранили, когда он котёл с порохом к башне волок. А после я его и не видел — как грохнуло, так из меня память-то и вышибло.
— А ну погодь-погодь, отроче! Речешь — как грохнуло, так с тебя и дух вон? Так ли?
— А зачем мне врать? Не один я был, люди видели хоть и с отдаления.
— А не тебя ли велено сыскать да до Евстафия Зернина доставить? — и один из стрельцов, повинуясь жесту старшего, крепко взял меня за плечо…
Попробовал дёрнуться. Куда там! Не со стёпкиным теловычитанием с откормленным воякой тягаться.
Да… Похоже, я влип: уж не знаю, кто такой этот Зернин, но словечко «сыскать» навевает печальные ассоциации и мысли о том, зачем это понадобился кому-то неизвестный подросток, закрутились в голове нехорошие…
[1] Послух — здесь в значении «свидетель»
[2] Маракушка — противный
[3] Лай да бой — то есть ругань и драка. Вполне официальный юридический термин из Судебника Ивана Грозного. В царствование «рекомого Димитрием Иоанновичем» была начата подготовка судебной реформы и составление нового, более современного, Судебника, но, насколько автору известно, после цареубийства и захвата престола В. Шуйским, эта работа была прекращена, как и прочие начатые реформы.
[4] Считалось, что холопы, как люди, запродавшие свою свободу, не должны свидетельствовать в суде («быть послухами»), поскольку говорят не то, что объективно было, а то, что велит их хозяин.
[5] Более известен, как собор Василия Блаженного.
[6] В данном случае — приблизительный аналог прораба, руководителя строительства.
[7] Балахвостить — затягивать какое-то дело, волокитить.
[8] Простолюдины на Руси дни рождения, как правило, не отмечали, отсчитывая возраст по именинам, поскольку крестили детей, если имелась такая возможность, максимально быстро после рождения: бытовало мнение, что души некрещённых младенцев (а младенческая смертность была достаточно большой) не смогут попасть в Рай, несмотря на то, что в силу краткости жизни нагрешить не успели. Сейчас день памяти мучеников Галатийских отмечается 24 мая.
[9] В лто 7114 по древнерусскому исчислению 14 травня соответствует 24 мая 1606 года н.э. Надо помнить, что 13 дней разницы между «старым стилем» и «новым» образовались в 1918 году не просто так, по декрету Совнаркома, а постепенно накапливаясь и в XVII веке разница между европейским и русским календарями составляла ещё только неделю.
[10] 15 лет — возраст совершеннолетия в XVII веке для мирянина. По его достижении юношу могли женить и отделить от хозяйства родителей, а также принять на военную (новиком) или гражданскую службу. В священники рукополагали, по разным источникам, не ранее 18 или 19.