В лабиринтах города
Шрифт:
– Что Царь Соломон сделал с кувшином?
– Выбросил в озеро, - неуверенно отозвалась Крапивина, - а потом его нашли Вавилонские жрецы.
– Будем надеяться, что здесь её никто не найдёт, - выдохнул Макс, наблюдая, как черная булькающая жижа затягивает куклу в свой плен.
________
[*] форма вежливого обращения к мужчине в Турции.
Глава 18
Дарий ничуть не жалел о том, что отпустил Алису. Ей и так тяжело пришлось. Сначала обнаружить, что напарник её предал, затем понять, что тот всё же на её стороне, и сразу после потерять его. Пережить такое и более опытному сотруднику МН было бы нелегко. Учитывая, что чувства Олега к ней были не только дружескими, что ни для кого из офиса не являлось секретом.
Шаги Мартина Княжевич услышал не сразу. Тот двигался медленно, остерегаясь. Странно, что не ушёл. Не то, чтобы Дарий был в этом уверен, однако подозревал, что подобный вариант возможен. Уж кто-кто, а Шталь не из тех, кто первым, рискуя жизнью, бросается на амбразуру. Расчётливость у него в крови. И разумный эгоизм, помогающий выживать там, где другой бы сломался.
Воспоминания о том, как они познакомились, никогда не уходили, и Княжевич не сомневался, что Мартин тоже помнил то место и те дни так, словно всё было вчера.
– Дарий Княжевич!
Он выходит из строя. Видит себя в зеркальной стене. Взъерошенные тёмно-русые волосы, насупленные брови, синие глаза (незаметно, что заплаканные). Сжимает руки в кулаки. Вздёргивает голову и смотрит в глаза человеку за столом.
– Слышал о специализациях?
– спрашивает человек. У него большие пухлые руки, в которых он вертит карандаш.
– Кем хочешь стать?
– Боевым магом, - отвечает Дарий.
Человек кривит губы.
– Все вы тут... боевые.
Для измерения ступени магии нужно взять пробу крови. Обычно в таких случаях говорят, что это будет не больно, но сейчас никто ничего подобного не произносит. Приходится убеждать в этом себя самостоятельно. «Как комарик укусит - и всё», - мамины слова. Но сейчас не надо думать о маме, нельзя.
Его руку просовывают в какой-то небольшой аппарат, через секунду Дарий чувствует укол в подушечку пальца и зажмуривается. Больно, но хотя бы быстро. Возвращаясь в строй, он украдкой засовывает палец в рот.
Сразу после него вызывают следующего.
– Мартин Шталь!
Тишина.
– Мартин Шталь!
Тот шагает вперёд медленно, с видом наследного принца, выходящего к придворным. Во всяком случае, именно такими они представляются по сказкам. Надменный взгляд, светлые кудри, безупречная осанка. Глядя на него, Дарий тоже невольно выпрямляется. Да и не только он.
Начальная школа здесь почти ничем не отличается от той, в которую он уже начал ходить. Такие же парты на два человека, перепачканная белым мелом доска, гладкий пол, на котором можно кататься, как на льду. Только на окнах решётки, и это делает класс похожим на тюрьму, которую Дарий видел в кино.
Учителей не очень много. Они показывают, как писать буквы и складывать их в слова, как слагать и вычитать цифры. Всё это Дарий уже знает, поэтому и зевает на уроках. Зато рисование ему нравится. Пока они, склонившись над альбомами, водят карандашами по белым листам бумаги, учительница читает им вслух что-нибудь интересное.
Дарий понемногу привыкает. Дни наполнены уроками, беготнёй по коридорам и всевозможными шалостями в те минуты, когда за ними не следят. Кормят здесь тоже неплохо, даже дают добавку.
По ночам гораздо хуже. Поскрипывает пол, ветки, проникая за решётки, царапают стёкла, завывает ветер. За всеми этими звуками мерещится что-то другое. Оно прячется совсем рядом и терпеливо ждёт, когда поймает его. Как будто они играют в прятки, и то, что скрывается в темноте, уже знает, где он спрятался.
А ещё есть Мартин Шталь. Им досталась одна кровать, так что он спит прямо над Дарием. Когда сосед сверху ворочается во сне, кровать начинает скрипеть, а временами даже качается. Иногда Мартин делает это специально. Будь его воля, он бы, наверное, попрыгал на кровати, но это невозможно, потому что так он треснется о потолок. Дарий, конечно, ничуть не возражает против того, чтобы Мартин разбил свою кудрявую голову. Ему, если уж совсем по-честному, тоже хочется спать на верхнем ярусе, но все места уже заняты, и меняться им не позволяют.
И, даже если бы разрешили, то кто бы захотел делить кровать с Мартином?
Однажды вечером Дарий не выдерживает, встаёт, забирается на середину лестницы, хватает Мартина за ноги и стаскивает с кровати. Тот дёргается и пытается удержаться, но цепляется за одеяло, и оно падает с ним. Вернее, они падают вместе - Мартин, Дарий и одеяло, которое смягчает столкновение с полом. Они путаются в собственных руках и ногах и, не обращая внимания на уже набитые при падении синяки, начинают драться. Кто-то из соседей по комнате кричит, кто-то бежит за воспитателем, остальные окружают их и подбадривают, как зрители на боксёрском ринге.
Только это не слишком похоже на спортивное соревнование и куда больше напоминает бой без правил.
После драки Мартина переселяют в другую комнату. Спустя недели две между ними воцаряется шаткий мир. Дарию кажется, что это ненадолго.
Время здесь идёт слишком медленно. Примерно так же, как тогда, когда болеешь. Наступает зима, которая кажется бесконечной. Холодно даже в комнате, одеяло не спасает. Часто по ночам снег с грохотом падает с крыши, заставляя просыпаться, смотреть в темноту, прислушиваться к звукам, а затем зажмуривать глаза и снова пытаться заснуть.
Дарий знает, почему он здесь, хотя не может понять всего до конца. Иногда пытается, но не получается. Почему эти люди считают, будто смогут воспитать его и остальных правильнее родителей? Вот уж глупость несусветная. Разве где-то может быть лучше, чем дома?
Конечно, он и сам провинился. Позволял себе то, что разрешают только взрослым. Не рассчитывал свои силы, как будто что-то щекотало его изнутри и подстрекало. Сказали, что это магия просыпается. Но разве он уже недостаточно наказан за это? Когда же можно будет вернуться домой? Сколько ещё ждать?