В лабиринтах памяти

Leras

Он слегка сводит брови, пока Мари, не умолкая ни на секунду, тянет ему бокал с бурбоном, и ее язык будто невзначай проходится по накрашенным алой помадой губам.

— Вы давно в Маноске?

— Несколько месяцев, — туманно отвечает Элайджа, наблюдая, как Ева улыбается смеющемуся бородатому парню, совсем не замечая, как тот пытается заглянуть в вырез ее клетчатой рубашки.,

— Вам что, Ева приглянулась? — кривит губы Мари, поднимая на вампира недоуменный взгляд, — она же просто официантка.

— У нее красивые глаза, — пожимает плечами мужчина,

переводя взгляд на жаждущую его внимания шатенку, — она каждую ночь здесь работает?

— Ой, да забудь ты об этой маленькой мышке, — пьяно усмехается Мари, переходя на «ты», — поверь, для нас с тобой есть занятия куда интересней.

И ее ладонь скользит по мужскому бедру, пока Элайджа не ловит ее почти у самой ширинки.

— Я могу показаться Вам старомодным, молодая леди, — совершенно спокойно говорит он, удерживая тонкое запястье, — но, мне по вкусу менее… доступные дамы. Впрочем, уверен, что найдутся те, кто оценит Ваш энтузиазм.

Не говоря больше ни слова, он отходит от открывшей от удивления рот Мари, и замирает у стены, ища глазами маленькую официантку. Но проходит больше часа, а он так и не видит черноглазой птички среди веселящихся гостей. Элайджа уже собирается уйти, но в этот момент до него доносится знакомый тихий голос. Вампир поворачивает к выходу из кухни, и видит, как Мари нависает над Евой, явно пытаясь отыграться на еле стоящей на ногах от усталости девушке за его отказ.

Темные глаза следят за тем, как Ева замирает, после того, как разъярившаяся шатенка выгоняет ее из бара, как она медленно стягивает фартук, как бредет к выходу. Элайджа следует за ней невидимой тенью, пока девушка не опускается на маленькую скамейку, заливаясь слезами.

Почти помимо воли он выходит из тени и садится рядом, протягивая дрожащей Еве носовой платок. Она что-то говорит ему срывающимся голосом, но вампир смотрит только на блестящие от слез огромные черные глаза, и Элайджа сам не до конца понимает, как зовет ее в свой дом в качестве помощницы по хозяйству, хотя те желания, что будит в нем похожая на птичку официантка бесконечно далеки от уборки и глажки белья.

Он не уверен в том, что она придет, но утром слышит тихий стук, и сами по себе его губы растягиваются в тонкой улыбке. Он идет к порогу, и, распахнув дверь, видит нерешительно кусающую свои пухлые губки Еву.

— Вы говорили вчера…

— Доброе утро, птичка.

— Доброе…я…

— Проходи.

Элайджа отходит в сторону, пропуская ее в дом, где ведет девушку прямиком на кухню.

— Хочешь кофе?

— Простите, я наверно Вас не так поняла, — вздыхает Ева, и уже собирается уйти, но вампир останавливает ее, удерживая за тонкое запястье.

— Ты поняла все правильно, Ева, — размеренно говорит он, — мне нужна помощница, а тебе нужна работа.

— Я плохо готовлю, — неожиданно выдает девушка, поднимая на него черные глаза.

— Это не важно, — улыбается вампир, — готовлю себе я сам.

— Что же тогда от меня требуется?

— Уборка, в первую очередь, — пожимает плечами Элайджа, — я недавно

переехал, и почти ничего не купил из мебели. Ты могла бы заняться этим. Есть еще куча хлама на чердаке. Было бы неплохо, если бы кто-нибудь с ней разобрался. Справишься?

Ева лишь кивает.

— Тысяча евро тебя устроит в качестве платы?

— Это очень много, — расширяет глаза девушка, — Вам точно нужна только уборка?

— А у тебя есть еще какие-то таланты, которые я мог бы ….оплатить?

Ева мгновенно вспыхивает, сжимая губы.

— Это шутка, птичка, — касается Элайджа дрожащей ладони, — не обижайся. Когда сможешь начать?

— Хоть сегодня. Другой работы у меня нет.

— Хорошо. Тебе будет удобно приходить каждое утро? Можешь переехать сюда.

— Нет, мне удобно, — отзывается Ева, качая головой, — и мой брат…

— Как пожелаешь.

Так Ева стала каждое утро появляться в его доме.

Она без устали протирала запылившуюся старую мебель, натирала полы, мыла окна. Помимо этого, неожиданно для Элайджи, у маленькой птички оказался на редкость хороший вкус, и все те предметы интерьера и мебель, что она предлагала ему купить, заполняя пустой дом, нравились вампиру с первого взгляда.

Но кроме новой обстановки, в его доме с ее приходом появилось и кое-что еще. То, что сводило вампира с ума. Сжигающее Элайджу желание заполучить маленькую помощницу в свою постель. Но Ева будто и не осознавала собственной привлекательности, абсолютно искренняя в своей невинности. Иногда вампир почти корил себя за подобные мысли и давал себе обещание раз и навсегда выкинуть девушку из головы, но стоило Еве взглянуть на него своими бездонными глазами, как все начиналось заново.

Нужно было разорвать этот порочный круг. И однажды вечером, как Элайдже в начале показалось, для этого представилась прекрасная возможность.

Неугомонная Мари, так и не оставившая попыток сблизится с вампиром, в одну из ночей в баре, когда Элайджа вновь поддался уговорам и сел за старый рояль, напросилась к нему в гости, заявив, что в Маноске есть старая традиция приветствовать новых жителей яблочной шарлоткой. Сначала вампир был не в восторге от ее предстоящего визита, но после, немного поразмыслив, Элайджа понял, что возможно напрасно пренебрегает вниманием Мари. Не исключено, что если он выпустит пар, пусть и в объятьях другой женщины, мысли о маленькой помощнице, перестанут преследовать его, создавая почти не проходящий дискомфорт в брюках.

В этот вечер, Ева ушла пораньше, и Элайджа попивал бурбон в ожидании Мари, глядя на розовеющее закатное небо.

Его гостья не заставила себя ждать, и ровно в девять вечера, вампир услышал нетерпеливый стук. Мари сияла, сжимая в руках поднос с ароматным пирогом, когда вампир распахнул дверь, встречая ее на пороге.

— Привет, Элайджа, — вздохнула она, игриво надувая губы, — не угостишь даму выпивкой?

— Конечно, — кивнул вампир, и Мари мгновенно порхнула через порог, как бы случайно касаясь его груди своим пышным бюстом.