В ледяных просторах
Шрифт:
Панорамы одна другой сказочнее открываются перед путешественником, попавшим в эти места. На первом плане он видит кружево прибоя мятущихся океанских волн. Тут все кипит и клокочет. Берег — черные шиферные или диабазовые скалы, — Вы вспоминаете картину Беклина — «Остров Мертвых» — как будто оттуда сошли эти скалы. Здесь опасные места для морехода. Он старается обогнуть их подальше. Но не прибрежные скалы останавливают взгляд, не страсть и борьба волн с камнем, а покой, какой-то неземной покой там, дальше скал, где строгой линией гор оволнилось небо, где бело-матовая, девственная чистота горной цепи прорезана только фиолетовыми скосами и застывшими реками голубых ледников. Туда тянется глаз и следит, как меняется панорама, как в нежном сумраке вечера-дня выделяется в подчеркнутой морем белизне вся вставшая из него земля, как за новым поворотом, из-за мыса выплывает новая страна и чудится, — вы У входа в новое царство и скоро, скоро будете у алтаря красоты, досказанной до конца.
Это чувство сказочной недосказанности не покидает даже в то время, как, забыв о красоте, вы следите за усилением оледенения этих земель по направлению к северу.
Соседняя с Крестовой — Сульменева губа. В северной части ее находится первый ледник, достигающий моря, первый «полярный ледник». Далее к северу все более значительные пространства заливов заняты рваными стенами льда таких полярных ледников. Мысы и прибрежные горы высятся отдельными отграниченными громадами; горные же цепи в глубине острова рисуются мягкой, волнистой линией с редкими нарушениями ее какой-нибудь высокой горой, подобной гигантской сахарной голове. Еще дальше к северу эта волнистая линия становится все покойнее, глаже, изгибы ее плавней.
Около полуострова Адмиралтейства туман скрыл от нас берег. Мы увидели его, только пройдя остров Вильяма. На этой широте внутренняя горная цепь Новой Земли кажется плоскогорьем, занесенным снегом. Это плоскогорье не земля, а могучий ледяной покров, землей овладевший, облегший все горы ее, мощный, всепогребающий.
Вы следите за усиливающимся оледенением, и жуткое чувство овладевает душой. Вспоминаете ледниковый период: вот он здесь пред глазами. Так много веков назад, когда надвинулись со скандинавской возвышенности на Европу льды, — так должна была выглядеть вся северная Россия. Вы двигаетесь дальше к северу, и кажется, что здесь победительница смерть, — она торжествующим объятьем захватывает все больше и больше земли. Но это не так.
Новая Земля не оледеневает, а освобождается от льда. Фиорд Крестовой губы совсем недавно освободился. Там все берега покрыты совсем свежими ледниковыми шрамами, наблюдатель на каждом шагу находит свежие русла глетчеров, недавно отступивших. Геолог Русанов в 1910 году нашел там два ископаемых ледника; я на следующий год отыскал еще один совсем неподалеку от колонии. Все эти признаки указывают, что процесс отступления ледников здесь, на западном побережье, в полном ходу. Когда рассматриваешь прекрасные ледяные панорамы с палубы судна, мысль невольно переносится в недавнее прошлое Европы, а взгляд ищет близ ледяных откосов первобытного человека, нашего предка, — среди такого пейзажа жил родоначальник Европы.
Утром 1-го сентября встретились льды и отвлекли внимание от прекрасных панорам. Некоторые признаки еще накануне указывали на близость плавучего льда: частые полосы тумана, большое количество кайр-пискунов (Uria mandti), эскадры синих айсбергов [25] , откуда-то взявшихся, и резкое падение температуры воды. Ранним утром небо на севере забелело. К полудню, близ острова Вильяма, «Фока» пересек полосу мелкого разносного льда. От острова Вильяма до Горбовых островов тянулся свободный фарватер, — мы без задержек подошли к Северному Крестовому острову, пустынному и низменному. На высшей точке его — крест. И здесь кто-то исполнил древний обычай русского Севера ставить кресты на приметных местах, вместо мореходного знака или в память спасения от какой-нибудь беды. Какой горемыка зимовал на этой мерзлой земле? Крест очень ветх, поставлен, наверное, во времена Вольного Новгорода его смелыми гражданами. Они одни в те времена промышляли у ими же открытой Новой Земли задолго до посещения ее Баренцем [26] в 1595 году. Баренц назвал этот остров Крестовым: очевидно, крест стоял уже в его время.
25
Айсберги — обломки ледникового пресноводного льда. Среди плавающего и смерзшегося льда легко различаются: «айсберги» или «ледяные горы» — обломки пресноводного льда, оторвавшиеся от береговых ледников; «торосы» — горы, образовавшиеся при столкновении ледяных полей; «ропаки» — нагромождения мелкого, еще не уравненного снегом морского льда; «стамухи» — обмелевшие глыбы. По возрасту и образованию при небольшом опыте легко различаются: «блинчатый лед» — образующийся в открытом море; «солончак» — молодой, покрытый кристаллами солей; «фиордовый лед» или «ровнушка» — поля, образовавшиеся в покойных заливах и проливах; «торосистый однолетний» и «торосистый многолетний» лед и, наконец, «припай» — прибрежный лед
26
Вильям Баренц — знаменитый голландский мореплаватель шестнадцатого века, упорно отыскивавший северо-восточный путь в Китай и Индию. Баренц совершил три плавания по Баренцеву и Карскому морям. Во время последнего плавания в 1596 году Баренц совместно с Гемскерком и Рий-пом открыл Медвежий остров и Шпицберген. В то же лето корабль Баренца был затерт льдами в «Ледяной Гавани» на северо-восточном берегу Новой Земли. При возвращении на родину в лодках Баренц умер поблизости мыса Ледяного 20 июня 1597 года. Баренц составил первую карту Новой Земли. Подробный отчет о путешествии Баренца в изложении его спутника Геррит-де-Вера приведен в труде Свенске «Новая Земля в географическом и естественно-историческом и промышленном отношениях», Петербург, 1866 г.
За островом открытая вода кончалась. С наблюдательной бочки на мачте виднелся один лед без конца. Только самый берег Новой Земли окаймлялся узкой полоской. Куда идти? По этому каналу на север или же на запад, огибая льды?
Большинство плававших к Земле Франца-Иосифа не рекомедуют путь вблизи Новой Земли: все они находили более проходимый лед значительно западнее около 45—46-го градуса в. д. — Седов решил попытать — не будет ли в самом деле состояние льдов более благоприятным на западе. Вот что занесено в мой дневник, утром 2-го сентября:
«Мы во льдах. Весь вчерашний день шли «о кромку льда» прямо на запад. Ночью эта самая «кромка» стала очень круто и неприятно заворачивать на юг. Седов вошел в лед, чтоб «не попасть в Архангельск». Повернули на север. До сегодняшнего утра двигались знатно. Лед «парусный», легко проходимый. Паруса не роняем и режем тонкие пластины фиордового льда, как корку зрелого арбуза.
Рассвет застал нас далеко от чистого моря.
Утром уже во льдах прошли полосу воды прекрасного синего цвета. Такие же струи встречались нам несколько раз у Новой Земли — они так не походят на обыкновенную мутно-зеленую окраску здешнего моря. Имеем полное основание думать, что эти густо-синие воды — струи дальних ветвей Гольфстрима, хотя их местонахождение совершенно не согласуется с картой течений, изданной по работам Мурманской научно-промысловой экспедиции. Впрочем, несоответствие объясняется вполне, если вспомнить о первопричине течений: ведь они возникают и поддерживаются давлением господствующих в какой-нибудь области ветров. Бывает, течения отклоняются от обычного русла при сменах воздушных течений. А если даже ствол гнется ветром, то что можно ожидать от этих дальних, слабых ветвей [27] .
27
Одна из ветвей Гольфстрима была нами обнаружена в 1914 году вблизи Земли Франца-Иосифа, милях в 50 к югу от мыса Гранта.
Вечером. Идем узкими каналами. Если смотреть на лед с мостика, кажется, будто кто-то начеркал чернилами линии по всем направлениям и понаставил клякс на перекрестках. Линии — это каналы, а кляксы чернильной воды-полыньи. Из наблюдательной бочки — белая площадь расширяется, но получает еще больше сходства с исчерканной бумагой.
Вид пути мало утешителен: на севере и востоке одинаково светлое «ледяное небо» [28] , а на западе и северо-западе — малые клочки синих пятен — «водяного неба» — отражения далеких полыней и каналов.
28
Белый отблеск на небе — отражение льдов — носит у северных капитанов название «ледяного неба».
Надежды увидеть Землю Франца-Иосифа через несколько дней начинают таять: виды на достижение ее вообще тоже не блестящи. Но падать духом еще рано. Пусть никто не достигал Земли Франца-Иосифа в сентябре, пусть Гайер на «Тегетгофе» [29] вмерз в лед в это же самое время, — пока пред нами разбитый лед, нужно пробиваться до крайности.
Фока извивается ужом, проползая в самые узкие каналы и щели; поворачивается сразу на 180 градусов, бьет, колет и режет — он в своей стихии. Мы «Фокой» восхищаемся — вот настоящее ледяное судно! У него есть свои «маленькие недостатки»: ветхость и солидная течь, но их можно простить, взглянув, как он слушается руля в густом льду. Румпель вертится тогда то в одну, то в другую сторону, не переставая, как веретено хорошей пряхи.
29
Австрийская экспедиция Пайера и Вейпрехта (1872–1874) поставила цель исследование неизвестной области к северу от берегов Сибири и прохода северо-восточным путем в Берингов пролив. План экспедиции был основан на гипотезе известного географа Петермана о существовании открытого полярного моря у северо-восточных берегов Новой Земли и за островом Врангеля. Корабль австрийской экспедиции «Тегетгоф» был затерт льдами недалеко от мыса Нассау на Новой Земле, а через год дрейфом льда был принесен к неизвестной земле, названной Пайером Землею Франца-Иосифа. Пайер исследовал юго-восточную часть островов Земли Франца-Иосифа и, пройдя по каналу «Австрия», дошел до северной оконечности о. Рудольфа. Пайер с мыса Флигели видел на севере отдаленную землю «Землю Петермана» (по позднейшим исследованиям, ее не оказалось.) В мае 1874 года австрийцы покинули «Тегетгоф» и направились в шлюпках к югу. После 96-дневного перехода им удалось освободиться из льда под 77o 40' и достичь Новой Земли. Плывя вдоль южных берегов ее, австрийцы встретили русские промысловые суда. Помор Воронин подобрал экспедицию и доставил ее в Вардэ.
— Право на борт, — несется с вант команда Седова; не успел румпель остановиться — новая команда:
— Лево на борт! Так держать.
— Есть так держать! — Мы делаем невероятную извилину и проходим там, где неминуемо, казалось, застрять. Удары об лед с полного хода для «Фоки» — пустяк.
Целый день шли зигзагами по приблизительному направлению на С.-З. Вечером пришлось остановиться: в сумерках здешней ночи становится уже трудно ориентироваться. Прикрепились к льдине «ледяным якорем» и заночевали.